На дворе была всё та же непроглядная и нескончаемая зимняя ночь. Только, кажется, мороз стал ещё злее, да промозглый ветер с моря к нему добавился. «Сидите дома, пролетарии, сидите дома, не суйтесь к царю!» – так шептала погода. Мне же надо было удержать в тепле всего лишь одного повара.
К счастью, путь от ресторана я запомнила и отыскать его сумела без труда. Окна заведения не светились. Опоздала! На всякий случай я постучалась в уже известную дверь чёрного хода – дверь, на пороге которой какие-то пару часов назад совершила величайшую ошибку своей жизни…
Внутри долго молчали, но потом, после второго уже стука, случилось чудо. Щелкнула задвижка, дверь открылась, и на пороге возникла сонная физиономия юноши-поварёнка.
– Гришка! Привет! Позови Спиридона Иваныча! – выдала я, словно давняя парня знакомая.
– С ума сошли, тётенька? Повар домой уж ушёл. Да и все ушли. Я только в кухне ночую. А если не уйдёте, околоточного крикну, так и знайте.
– Да что сразу околоточного?! Мы с тобою общались недавно! Ведь я же своя! Ну!..
Гришка рассмотрел меня, поморщился:
– А, вы. Да, вспомнил, вспомнил. С заводскими приходили. А что ночью бродите?
– Скажешь адрес Спиридона?
– А зачем вам?
– У меня для него важное сообщение.
– Не такой человек Спиридон Иванович, чтобы незнакомые бабы ему по ночам сообщения сообщали, – рассудительно ответил поварёнок. – Странная вы, тётенька. Полицию позвать бы…
– Да Гришка, ну что ты! Какую полицию?! Думаешь, я тут с бомбой расхаживаю или еду с вашей кухни хочу своровать?! Ну, серьёзно, ну сам-то подумай! Мне Спиридона Ивановича о важном предупредить надо.
– Да о каком ещё важном? Вы, тётенька, спать бы ложились! И мне бы поспать лучше дали!
– О каком, о каком!.. – разозлилась я. Стоять на месте с каждой минутой было всё холоднее, переминаться с ноги на ногу не помогало. Ветер забирался за воротник, ноги между ватником и валенками я уже почти не чувствовала, уши, казалось, вот-вот отвалятся. – Хочу ему сказать, чтоб не ходил завтра! И ты вот не ходи! Стрелять в вас будут!
– Вы же сами говорили, чтоб он шёл.
– Я ошибалась.
– Это называется штрейкбрейхер, – с умным видом сказал парень. – В «Искре» писали про вас про таких. Я всё знаю. Пойду, не найдетесь. И адрес его вам не дам. Он мне тумаков навесит, если узнает, что из-за меня его всякие ненормальные беспокоят. А вы, тётенька, идите, отдохните.
Я вздохнула. Ладно, может быть, ломиться ночью на кухню и спрашивать адрес повара было и вправду не лучшей идеей. В конце концов, я не так уж хорошо знаю Санкт-Петербург начала XX века, чтобы без навигатора, в темноте, найти произвольный адрес. А и нашла бы – не факт, что откроют, не выгонят…
Наверное, лучше завтра прийти пораньше и, так сказать, перехватить Спиридона Иваныча перед самым шествием. Наверняка переубедить его будет не так уж сложно, он и сам ведь не рвался идти…
– Ладно, не стану штрейкбрейхером. С вами пойду. Где встречаетесь-то?
– Нашинские все пойдут от Лавры.
– А во сколько?
– Что значит «во сколько»? После заутрени.
В квартире вдовы Пироговой, куда я вернулась, составив план действий на завтра, дальнейшие события развернулись наихудшим для меня образом. Точнее, не в квартире. Возле входа. В квартиру попасть я уже не сумела. Дверь была закрыта. И внутри меня, нелегальную мигрантку из другого века, никто не ждал.
Я постучала. Потом постучала еще раз. Сильнее. Ещё. После пятого раза на пороге появилась сонная женщина с пропитым лицом и громко послала меня по-матерному, угрожая вызвать полицию совсем не в выражениях читающего «Искру» поварёнка. Я подумала, что это и есть вдова Пирогова, но проверить свою догадку никак не могла, потому что поспешила ретироваться, увидев за ее спиной мужчину с топором. Был то муж или любовник, также осталось навеки тайной.
Итак, я осталась плохо одетая и бездомная. Ночью. В Петербурге. В январе.
6.6. Четвертое путешествие (окончание)
В надежде на то, что движение поможет мне не замерзнуть насмерть, я металась от дома к дому, выискивая открытый магазин, ресторан, хоть что-нибудь, куда можно зайти, преклонить голову. Вернулась к заведению, где работал Гришка, постучалась еще раз, и два, и три. Он не открыл. То ли спал уже крепко, то ли решил, что достаточно с него разговоров со странной дамочкой. Ну и ясно, ну и поделом мне! В конце концов, не факт, что он, ночуя сам там, пустил бы переночевать и меня…