2. Первое путешествие
Очнулась на заснеженном перроне.
Снег был всюду: скрипел под ногами, укутывал колею, падал с неба и горой лежал на крыше поезда, стоявшего на станции. Пахло морозным воздухом, машинным маслом и дымом. Ни здания вокзала, ни лиц снующих по платформе людей я сперва различить не могла: была ночь. Немногочисленные звезды равнодушно взирали с неба и не пытались соперничать с электрическими лампами, зажжёнными в окнах вагонов. Поезд оказался тёмно-синим: цвет его мне удалось разглядеть в свете тех самых окон. А между этих окон красовались золотые двухголовые орлы…
Моё сердце забилось как молоток.
Императорский поезд!
– Он там! – выдохнула я. – Он там, внутри!
– Там, а как же, – ответил какой-то мужик из толпы. – Считай, день, как приехали. Только вот всё не выходят. То телеграммы читают, то с господами генералами беседуют…
– Обещали ведь народу показаться! – отозвался женский голос. – Охота же на батюшку царя-то поглядеть. Чай, не каждый день у нас бывает.
– Вам поглазеть, а у людей дело есть! – проворчала ещё одна женщина. – Прошение подать. А вы тут попусту…
– Да будет! Если сказано, что выйдет, значит, выйдет. Царь народу врать не станет. Ждите молча.
Только теперь, по прошествии пары минут, я сообразила, что стою на перроне не одна, а в толпе зевак, явившихся сюда, очевидно, с той же целью, что и я. Что ж, ждать молча? Ну, нет уж! Во-первых, эти люди у себя дома, в начале XX века, они смогут насмотреться на Государя Императора и потом… А кто знает, много ли времени у меня? Ну, и во-вторых, они-то – чернь, холопы, население, а я-то…
Осознав чрезвычайную значимость – свою и момента – я быстро растолкала окружавших баб и мужиков и ринулась к поезду.
Вход преградили винтовки часовых:
– А ну, назад!
– Пустите к государю! Я должна! Я депутат Государственной Думы! – эти слова вырвались как-то сами собой.
Солдаты рассмеялись:
– Ну ты, баба, фантазёрка! Депутат, ишь! Может, скажешь, ты ещё министр? – сострил тот, что справа стоял, по всему, более разговорчивый.
Левый солдат просто глянул презрительно-мрачно и покрепче сжал своё оружие.
– Я не этой Думы… Я…
– А какой же? Булыгинской? Ха!
– Пропустите к Государю!
– Не положено.
– У меня к нему особенное дело! Я… не здешняя!
Толпа, слышавшая весь разговор, загудела, из неё послышались смешки.
– Угу, оно и видно. Что, с луны свалилась, полоумная? Назад!
– Позовите начальство!
– Назад, я сказал!
– Послушайте… Я знаю будущее. Я могу рассказать Государю, что его ждёт! Если он не примет мер, в России произойдёт революция, императорская семья погибнет!
Смешки стали громче, шум гуще. «Бомбистка» – буркнул кто-то из толпы.
– Ага, свежо предание. Так и знал, что ты из этих!
– Из которых?
– Из интеллигентов. Ваш брат всё грозит, да грозит революцией – а не тут-то было! Вон Распутин тоже угрожал. Теперь помер и на кладбище лежит. А Государь здравствует и всё у них хорошо. – Потом часовой покосился куда-то внутрь вагона и добавил совсем другим тоном: – Назад!
В следующую секунду оба солдата распрямили спины, а в дверях вагона показался старичок в военной форме и с потешно длинными усами.
– Что тут за шум? Почему разговоры? – строго спросил он солдат.
– Владимир Борисович…
– Ваше сиятельство…
– Вот, извольте видеть, сумасшедшая какая-то. Хочет в поезд войти.
– Членом Думы назвалась!
– Членом Думы? Ну-ну. – Владимир Борисович скептически оглядел меня, пытающуюся срочно найти нужные слова. – Наделали вы там делов, господа члены Думы, вот что я вам скажу! Двое ваших уже здесь. Шульгин с Гучковым. Государь их принимает, так что занят.
– А когда освободится? – крикнул кто-то из толпы.
– И выйдет скоро?
– Мы замёрзли!
– Так ступайте домой, раз замёрзли!
– А выйдет когда?
– Когда будет угодно Его Величеству, – ответил старик, а потом обратился к часовым: – И разговоры прекратить! Совсем уж с ума посходили, ей-Богу…
Мне же Владимир Борисович велел вернуться в толпу и стоять вместе со всеми, а не мельтешить возле входа. Сначала я упиралась, но Его Сиятельство пригрозил, что прикажет солдатам стрелять, и я решила не испытывать больше его терпение. Впрочем, угроза выглядела не очень убедительной: старичок казался чем-то расстроенным и грозил лениво, словно мыслями не здесь был. Он вообще был странно мягок с явно не по уставу ведущими себя солдатами: как будто уже мысленно смирился с тем, что «строить» их бесполезно. Однако я решила отступить и взять небольшую паузу, чтобы выработать новый план проникновения в вагон.