Отчаявшись и чувствуя, что без обморожений эта ночь не обойдётся, я принялась уже стучать в любые дома, в любые подъезды, в любые закрытые двери, надеясь, что хоть кто-нибудь откроет мне и сжалится. Но тщетно. Город словно вымер. Словно затаился перед завтрашним событием, грозящим новой эрой…
Мимо проехал извозчик. Я замахала рукой, закричала – и снова безрезультатно. Проехал мимо. Боже мой, да я не собираюсь заказывать никаких поездок, милый человек, пусти переночевать к себе на квартиру! Да хоть на полу, хоть вповалку, хоть с тараканами!.. Мой мысленный крик он, конечно же, не услышал.
Однако минуту спустя из-за поворота послышался цокот еще одних копыт.
Тут-то ко мне и пришла идея. Из прошлых путешествий я выпадала обратно в свою эпоху после того, как получала телесные повреждения. В этот раз никто побить меня не хочет. Но что, если броситься под лошадь? Насмерть она меня не затопчет… наверное… а в XXI век обратно выкинет. Там переночую в общежитии, а потом съем оставшуюся таблетку, перенесусь в 1900 год и уже оттуда…
О, да!
Оттуда и Спиридона найду и предупрежу, и царя попрошу послушаться Витте и провести реформы, не дожидаясь народной смуты, и от Японской, пожалуй, отговорю… Будет чуточку больно… Но смерть от мороза больнее!
Пролётка была уже в метрах в десяти от меня, когда я, зажмурившись, кинулась на дорогу.
– Ах, ты!..
Скрип рессор, ржание лошади, крик пассажира, густой мат извозчика.
Он оказался проворнее, чем я считала. Экипаж остановился в полуметре от меня.
– Что ж ты творишь, полоумная?! – крикнул извозчик, а затем высыпал на меня новую кучу непечатных выражений.
– Вы в порядке, сударыня? Что с вами? – это уже пассажир, господин в элегантном пальто, элементной шляпе и элегантных усах, как у Сальвадора Дали (только-только рождённого). – Вы хотели покончить с собой? Уверяю, что в этом нет смысла!
– Да дура она, вот и всё, – объяснил работник транспортных услуг.
Элегантный господин вышел из пролётки, подал мне руку и участливо взглянул прямо в глаза:
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Мне некуда идти, – всхлипнула я. – Я замерзаю. Меня выгнали с квартиры.
– Жестокий век! Поедемте со мной.
– Куда?
– Ко мне в квартиру. Не волнуйтесь, я вас не обижу. Я женат, мы держим экономку. Вы можете переночевать вместе с ней на кухне, на сундуке.
– Это точно?.. Т-точн-но?.. В-в смысле, в-вы уверены? Я вам не пом-м-мешаю?..
– Да вы вся дрожите, поедемте поскорее!
– Господин помог мне сесть в пролётку.
– А жена-то ваша, барин, что вам скажет, когда даму эту увидит, а? Не обрадуется, чать! – съязвил извозчик.
– Закон Божий учит нам помогать ближнему, оказавшемуся в беде. И жена моя знает об этом. Ну, двигай!
Когда мы поехали, мне на глаза навернулись слёзы. То ли от холодного ветра, то ли от сознания нешуточной опасности, которая миновала, то ли слов элегантного господина, которые пришлись мне так по душе.
Дальше всё сложилось так прекрасно, что и говорить-то даже не о чем. Вопреки ожиданиям, на квартире у господина (он представился Адольфом Томашевичем) меня не ждало никаких неприятных сюпризов, а всё было в точности, как он и обещал: меня отогрели, напоили чаем и конфетками и бараночками, смотрели благожелательно и сочувственно, не задавали странных вопросов, а затем постелили на кухне. Попросив разбудить себя в семь, я легла и немедленно провалилась в забытье.
Снилось мне всякое разное: про наше время, про Крым, про Госдуму, про домработницу… Потом словно ищу Президента, хочу ему что-то там сообщить, а меня у нему не пускают, поскольку я вроде как не из той эпохи. А потом почему-то приснилось из фильма «Бриллиантовая рука», будто бы жена Горбункова ему говорит эдак шепотом: «Борис Викторович! Ну зачем вы снова привели чужую женщину на конспиративную квартиру? То на Плеве ходили, так вы чуть нам всё не испортили, и вот теперь, и устройство готово, и всё, и Каляев в Москве, ну, а вы, что ж, сорвать всё хотите?». А Горбунков ей: «Будьте покойны, Дора, ничего у нас не сорвётся. А чтоб ближнему на помощь приходить, на то и социалисты мы». А жена ему: «Как знаете, а я буду Евгению Филипповичу жаловаться…». Ну, и потом прочая такая ахинея. Дальше я перевернулась на другой бок, оказалась внезапно в метро, вышла на Колчаковской, а, поднявшись на поверхность, встретила Спиридона Ивановича, который как раз собирался идти к царю-батюшке. Я отговорила его от этого опасного мероприятия, и, мы, взявшись за руки, двинулись в светлое будущее для России… Такое оно было светлое, даже сквозь веки лучи пробивали. Пришлось очень сильно зажмуриться…