А потом открыть глаза и обнаружить, что холодное солнце уже вовсю играет посреди по-крещенски безоблачного небосвода, а свет его льётся в окно Томашевичей, многожды отражаясь от белого снега, устлавшего Петербург.
«Как хорошо», – подумала я сперва.
Но в следующий миг вскочила в ужасе. Меня не разбудили! И который теперь час? В январе, и уже так светло… Уже точно не семь и не восемь!!!
Возле кровати лежала записка: «Уважаемая Наталья! Из вчерашнего разговора я понял, что вы намереваетесь принять участие в сегодняшнем шествии к Государю. Я считаю это очень опасным мероприятием, в ходе которого возможны провокации. К этому замечу: вы весьма истощены, вам нужен отдых. Посему принял решение не будить вас. Как проснётесь, обратитесь к экономке. Скромный завтрак вы найдёте…»
К чёрту завтрак!
Вот, блин, хренов благодетель!
Правильно говорят: от интеллигенции один вред! Ты спасаешь Россию, а всякая шваль лезет под руку, думая, что она лучше других разбирается в этом процессе! Вот чтоб им всем провалиться!
Я быстро оделась, отыскала свои валенки, сняла с крючка тулуп, и бросилась прочь из квартиры. Тулуп натянула на лестнице. Во дворе поняла, что надела не свой, а хозяйский, однако решила не возвращаться.
Никаких признаков всеобщего сбора возле Александро-Невской лавры, конечно, не было. Площадь перед ней была пуста настолько, что даже в белизне только что выпавшего снега мне мерещилось какое-то тревожное ожидание. Лишь дворник, елозивший веником, нарушал это подозрительное спокойствие. Он лениво взглянул на меня, почесался и продолжал.
Надеясь на лучшее (что, если он передумал?), я бросилась к ресторану. Снова, как лишь несколько часов назад, забарабанила в дверь чёрного хода. Никто не открыл. Постояла немного, еще раз с надеждой забарабанила.
– Зря вы, барыня, стучитесь, – бросил кто-то из прохожих. – Их там нету. Все бастуют. К царю-батюшке пошли.
Увы! Но делать было нечего, и я вернулась к Лавре. Возле нее царила всё та же тревожная пустота.
– Что ли ждёте кого? – спросил дворник, заметив моё возвращение.
Я рассказала.
– Ушли уж! Вон туда, по Невскому пошли! – и он махнул рукою, указав мне направление. – Догоняйте, не то царь без вас всё прошение прочитает!
Я бросилась, куда он указал, и вскоре действительно оказалась на Невском проспекте, в самом дальнем от центра конце его. Что же, и то хлеб. Если мне не изменяет память, теперь надо просто держаться проспекта, и я догоню Спиридона и остальных: путь до Зимнего неблизкий, зато прямой, и навряд ли повар примется бродить по переулкам… Лишь бы только найти его, лишь бы не пропустить!.. Лишь бы смочь уговорить уйти обратно!..
Я шла быстро, как могла, почти бежала, только делать это становилось всё труднее и труднее. И не только от усталости. Народ всё прибывал и прибывал. Почти все шли в ту же сторону, куда и я, обратно же не двигался практически никто. Задние старались догонять, передние не спешили. Из каждого переулка в людскую реку вливался еще один ручеек. Рабочие двигались стайками, одноцветные, синхронные, как рыбки: одни в лаптях и серых армяках, другие в суконных бушлатах; до блеска начищенных сапогах и парадных картузах; третьи в чёрных кожанках и серых фуражках… Вскоре тротуар был весь запружен, я пошла проезжей частью, как и многие. На застрявшие сани, матерящихся извозчиков и тому подобное внимания уже не обращали, так как знали, что их больше. Шли сосредоточенно, угрюмо, но уверенно, с сознанием правоты. В основном все молчали. Кажется, какое-то предчувствие носилось… Ах, да, это было не предчувствие!..
У Московского вокзала народу было уже столько, что держать всю толпу в поле зрения, чтобы выискивать повара, стало невозможно. Я принялась метаться вправо и влево, пытаясь изучать максимум лиц на предмет нужного, но и это, разумеется, было не так уж просто: отовсюду сыпались тычки, слова «не мешай», «что ты лезешь», а то и покрепче. Одновременно я пыталась формулировать в голове нужные фразы, чтоб увести Спиридона Иваныча. «Могут быть провокации», как выразился Адольф?.. Нет, это слишком туманно. «Здесь опасно»? Ну, уж, это он поймёт и без меня. А если сказать правду? «Там солдаты, скоро в вас начнут стрелять»?.. А если спросит, где, и сама видела ли, нет ли…
Тут ход моих мыслей прервал чей-то возглас:
– Ребятки! Это что ж такое деется? На Шлиссельбургском, возле пожарной части, отряд казаков! Пройти нам не давали, палить начали! Пришлось забор ломать, да по Неве, да переулками!