Моё сердце вновь заколотилось так, что, кажется, его могли услышать даже у «Зингера», а то и возле Спаса-на-Крови. С одной стороны, меня захлестнул восторг: эти яти и еры на вывесках, эти старинные автомобили, эти коляски, эти господа с тросточками, эти похожие на тарелки цветов и фруктов дамские шляпки, так подходящие к чёрным юбкам до пола, кружевным белым блузкам, закрывающим шею и гордой осанке здешних дам… Это было так прекрасно, это был лучший мир из возможных, это было как свадьба, как Новый год! А с другой… Неужели таблетка сработала не так, как надо, неужели я опять угодила в революцию? Что за толпа иностранных шпионов, неблагодарных холопов, бузотёров и нарушителей общественного порядка несётся в сторону Зимнего? Мне стало страшно – и от происходящего, и от того, что ещё лишь грозило случиться. Тем не менее, полная решимости сделать для спасения монархии всё от меня зависящее, я вылезла из кустов и смело встала на тротуар, готова противостоять толпе.
Между тем, голова толпы уже оказалась в нескольких от меня метрах. По той стороне проспекта она поравнялась с домом Зингера – и вдруг в модернистского монстра из моря людей полетели камни. Стёкла празднично зазвенели. Хруст стекла под ногами перекрыли крики:
– К чёрту немцев!
– Убирайтесь!
– Долой кайзера!
Тут толпа настигла меня, поглотила и принялась обтекать с двух сторон, вопя в уши:
– К победе! Вперёд!
– На защиту братской Сербии!
– Да здравствует государь император и русское воинство!
Меня пронзило счастье. Да ведь это же свои, а не предатели! Роднулики! Братья по разуму! Я скучала по царю – но и по вам! Наконец-то я среди своих!
Не колеблясь, я присоединилась к мирному шествию.
– Слава царю-батюшке! – воскликнул шедший рядом старичок.
– Слава!!! – я присоединилась.
– Ураа-а-а-а! – слились мы все в едином порыве.
– А куда же идём-то? – спросила я старичка.
– Как куда? Известно. На Дворцовую.
– Государя императора речь слушать, – подтвердила дама слева.
От счастья у меня перехватило дыхание. Я онемела. А когда снова обрела дар речи, то сразу же затянула:
– Бо-о-о-оже, цар-я-я-я-я храни…
– …Си-и-и-ильный держа-а-а-авный, – загудели окружающие.
Я была на седьмом небе.
Когда мы миновали арку Главного штаба и через Большую Морскую улицу, словно вода через носик чайника, вылились в чашу Дворцовой площади, я была уже готова плакать: от предвкушения, от радости, от волнения, от передавшегося мне общего настроения дорогих братьев по разуму. Не сговариваясь, но, однако ж, и не толкаясь, выстроились стройными рядами за спинами специальных жандармов так, что от первых, от самых счастливых, до входа в Зимний было всего несколько шагов.
Мне не так повезло. Я стояла возле Александровской колонны.
Стояла – и смотрела безотрывно.
Смотрела на непривычного красного цвета фасад, на золотых орлов, украшавших еще не тронутые святотатственной рукой Эйзенштейна кованые ворота, на заветный балкон. Боялась даже на чуть-чуть отвести взгляд, упустить момент его появления… Ползла через секунды, считала удары собственного сердца, слушала дыхание… Я шла к этой встрече годами, но последние мгновения до неё показались дольше этих лет…
И вот он вышел!
Тут слёзы, конечно же, хлынули сами собой.
Мой царь, мой господин, центр моего мира… да что там! Весь мир для меня! Даже больше! Он стоял сейчас передо мной – живой, реальный, царственный, во всей своей красе… То есть, всей его красы-то я не видела, а видела лишь крохотную фигурку на отдалении. Но фигурка эта, словно маленькое солнце, светила, грела и придавала всему происходящему смысл.
Окружающие чувствовали то же. Несколько человек справа и слева встали на колени. Я последовала их примеру.
Повисла почтительная тишина.
– Объявляем всем верным Нашим подданным…
Голос Его Величества звучал недостаточно громко для площади таких размеров. Но разобрать слова мне всё-таки удалось.
– Следуя историческим своим заветам, Россия, единая по вере и крови со славянскими народами, никогда не взирала на их судьбу безучастно. С полным единодушием и особою силою пробудились братские чувства русского народа к славянам в последние дни, когда Австро-Венгрия предъявила Сербии заведомо неприемлемые для державного государства требования. Презрев уступчивый и миролюбивый ответ Сербского Правительства, отвергнув доброжелательное посредничество России, Австрия поспешно перешла в вооруженное нападение, открыв бомбардировку беззащитного Белграда…