Было ещё не темно, день клонился к вечеру, и в театр на моих глазах съезжалась публика. Несколько минут я стояла, заворожённая видом пальцев в белых перчатках, подхватывающих чёрные цилиндры, декадентских струящихся платьев античного вида, эгреток со страусиными перьями, породистых лошадей и открытых автомобилей… А когда из одной из машин вышел Он… вместе с Александрой… такой кроткий, такой царственный, такой обыкновенный и одновременной такой светящийся… меня словно холодной водой окатили!
Я бросилась следом! Государь коротко поздоровался с охранявшими театр полицейскими и скрылся внутри. Он был в паре метров от меня!!! Я не успела. Дверь закрылась.
– Пропуск! – буркнул охранник.
– В смысле? – растерялась я. – Билет?
– Пропуск! Нынче вход по пропускам! Важные персоны на спектакле. Обстановка беспокойная… Так что без пропуска велено не пущать!
– А где его брать?
– В охранном отделении! – ухмыльнулся представитель правопорядка.
Мои попытки объяснить, что я должна увидеть Его Величество, что я прибыла издалека специально ради этого, что люблю Государя и представляю собой вовсе не то, что могли подумать, привели лишь к тому, что он снова обозвал меня интеллигенткой, сказал, что театр охраняют как раз от личностей наподобие меня, и велел отойти подальше, если я не хочу, чтобы вызвали подкрепление.
История с поездом повторялась! Царь был рядом со мной, всего в нескольких шагах, но меня к нему не пускали! Что за несправедливость?! Это всё из-за них, из-за них, из-за чёртовых свободолюбцев! До времен Александра Второго императоры ходили без охраны! Террористы всё испортили! Из-за них я страдаю, из-за них я не могу соединиться со своим Государем! Будьте прокляты, враги России!..
Чувствуя бессилие и разочарование, я села на землю возле театра и разрыдалась. Мне было всё равно, что подумают про меня съезжавшиеся господа. Впрочем, и им, кажется, не было до моих слез и страданий никакого дела. Я ненавидела этот город, эту полицию, эти тупые надутые физиономии и уже собралась возненавидеть саму себя… Когда подошёл мой спаситель.
– Сударыня, что-то случилось? Помочь вам? – спросил приятный юноша в очках, заботливо наклонившись ко мне.
– Меня не пускают в театр, – пробормотала я настолько внятно, насколько позволяли это сделать текущие слёзы, забитый нос и общее моё настроение.
– А вам так не терпится посмотреть спектакль? – с умилением произнёс он.
– Мне не терпится увидеть Государя.
– В самом деле?
– Я больше никого так не люблю, как его. Я приехала издалека… Много лет я мечтала хотя бы перекинуться с ним парой словечек!..
– И вот он совсем близко, но войти за ним нельзя?
– Вот именно!
– Я проведу вас.
– Что?
– Вставайте, – парень подал руку. – Ну давайте, поднимайтесь!
– Я не ослышалась?!
– Нет, – он мило улыбнулась. – Я как раз искал спутницу, знаете? У меня есть билеты.
– А пропуск?
– Кроме билетов, у меня есть связи в охранном отделении!.. Идёмте же! Опера скоро начнётся.
Не веря в происходящее, я позволила незнакомцу взять меня под руку и снова подвести к парадному входу в театр. Он предъявил свой пропуск, а в ответ на подозрительные взгляды Цербера сказал:
– Ну ты же меня знаешь, Ваня! Это моя спутница. Кулябко разрешил.
– Ну если Кулябко… – пробормотал полицейский и сделал шаг назад.
И вот я шагнула через порог… туда, где наконец должно было состояться главное свидание моей жизни!..
4.2. Третье путешествие (продолжение)
Никогда ещё внутренность ни одного театра не казалась мне столь прекрасной. Отнюдь не впервые в жизни я оказалась в раззолоченном оперном зале; Георгиевский в Кремле, конечно, круче… Но нарядный интерьер казался раем оттого, что здесь присутствовал, освещая своим взглядом, услащая дыханием и согревая присутствием, Лучший-Человек-На-Всей-Земле. Из середины партера, где мы разместились, было неплохо видно сцену, но, что важнее, оттуда можно было разглядеть губернаторскую ложу, в которой я тотчас же увидала Государя. Он был ближе, чем на Дворцовой; он был моложе; он был прекраснее, чем только можно представить…
К счастью, я была не единственной в зале, кто рисковал свернуть шею, высматривая Его Величество. Быть может, петербургская публика и привыкла видеть Царя в театре. Сюда же, в город крупный, но провинциальный, он наведывался нечасто.
– Да, большая честь для нас, – сказал мой спутник, угадав, о чем я думаю. – А памятник вы видели?