«В чем же дело? — удивился я.— У Проши — «четверка», а у нас… Мистика какая-то». Мы с Симушом начали сравнивать решение задачи. Оказалось, что мы наделали массу ошибок: там, где нужно было ставить знак «плюс», у нас был выведен знак умножения, вместо цифры «девять» — «два», а на месте «восьмерки» — «три». Злосчастные дроби были так перепутаны, что я и после исправлений учителя не мог понять, почему в одном месте стояло одно число, а рядом — другое. Симуш со своим «больным» глазом напутал еще больше. Я невольно улыбнулся, заглянув в его тетрадь.
— Эх, ты,— процедил он сквозь зубы,— вместо того, чтобы горевать — радуешься, Минхаус!
— Нет, не Миихаус, а Мюнхга-у-зен? — поправил я его с чувством превосходства.
Симуш обиделся и, не промолвив больше ни слова, отодвинулся от меня на край парты.
Учитель, видимо, давно наблюдал за нами. Заметив, что мы занялись «выяснением отношений», он остановил нас и спросил:
— Скажите-ка, друзья, честно — у кого списывали?
Мы вздрогнули, переглянулись, и поднялись на ноги.
— Не я… — прошелестел в ответ Симуш.
— Не я… — так же тихо выдохнул я.
— Чем же тогда объяснить,— сказал Николай Иванович,— что вы сделали одни и те же ошибки?
У меня от этого вопроса уши запламенели. А Симуш, покраснев как помидор, ничего не придумав лучше, обронил:
— Наверное, у нас головы так устроены — одинаково мыслят…
Класс грохнул от хохота. Улыбнулся было и Николай Иванович, но, спохватившись, сделал строгое лицо, глаза у него тут же стали узкие, как овсяные зернышки. Он сухо сказал:
— Садитесь! Но запомните раз и навсегда. Человек, который рассчитывает прожить на готовеньком, обкрадывает, прежде всего, самого себя. А те,— тут Николай Иванович выразительно взглянул на Прошу,— кто, так сказать, «помогает» товарищу, только толкает его в пропасть.
Я краешком глаза взглянул на Симуша и Прошу. Сидят они, потупившись, словно пришпиленные к парте. И тут я понял свою вину. И голова моя нагнулась, словно кто-то повесил мне на шею пудовую гирю.
Конфуз
Рядом со школьной стенной газетой «За учебу» вывесили свежий листок «Молнии». В нем сообщалось: «Внимание! Подведены первые итоги соревнования между классами по сбору металлолома. Впереди — 7 «б» класс. В хвосте плетется 5 «а»!
Так прямо и написано: в хвосте! А 5 «а» — наш класс. Эта весть ошарашила нас как гром среди ясного неба. Неужели мы и в самом деле хуже всех! Шум поднялся невообразимый.
— Надо немедленно взяться за дело,— зазвенел в классе звонкий голос Катюши. — Обойдем каждый дом, облазим все закоулки. Чтобы нигде не осталось даже самой завалящей железяки. Стыдно болтаться в хвосте! Что, у нас рук-ног нет? Или мы незрячие? Возьмемся за дело и покажем себя! Надо спешить, пока снег не выпал. Иначе не будет нам удачи. И позора перед другими классами не оберешься.
Ее слова вдохновили нас. И верно, чего это мы все ждем? Металлолом сам собой не собирается. Его нужно искать. Было решено: сразу же после уроков отправляемся на поиски. Кажется, Проша даже выдвинул лозунг: «По деревне мы пойдем, металлолом весь соберем!».
Дома я не успел дохлебать суп, как в дверь просунулись головы Тимоши и Антоши.
— Выходи. Пора! — зашипели они, как гуси.
Стараясь не отстать от них, я быстренько оделся и выскочил на улицу. Весь класс был уже в сборе. Ребята толпились на перекрестке улицы. Завидев нас, они замахали руками:
— Бегите быстрее, чего мешкаете. Вечер на носу, в потемках не то что железку — друг друга не найдем!
Гриша-командир строго оглядел ребят.
— Предлагаю для начала обследовать овраг у кузни,— сказал он.— Там всякого хлама навалено, будь здоров! Разделимся на двое-трое, обследуем овраг и поднимем весь металлолом наверх. А оттуда двинемся по дворам. Главное — дотемна успеть!
Выслушав наказ командира, мы помчались за деревню к кузнице. До кузницы было версты полторы и пока мы до нее добрались, тусклое осеннее солнце спряталось на западе за тучи. Дальние леса и поле начали затягиваться вечерней дымкой. Осенний день короток, смеркаться начинает рано.
Гриша, удебившись, что мы не управимся дотемна, скомандовал:
— Айда, к оврагу!
Овраг был крутой и глубокий. Мы спустились вниз и, к нашей радости, железного хлама там оказалось предостаточно. На дне валялись старые балки, бочки, какие-то болванки и гнутые проржавевшие загогулины. По команде Гриши мы выстроились в цепочку и начали выносить добычу. Вначале вытащили легкие железяки, а потом принялись за тяжелые. Их приходилось волочь и перекатывать втроем, вчетвером. Склон у оврага был крутой, песчаный, и от нас пар валил как в бане. У Кируша на носу даже повисла большая мутная капля и, как он ее не отряхивал и не слизывал языком, капля повисала вновь и вновь. Ну, точь-в-точь, как надоедливая муха.