Я почувствовал, как покинуло меня тяжкое бремя и ощущение облегчения, когда я сломал тишину этих 13 лет. Это не решило моих душевных проблем, но, наконец, я мог поговорить с кем-нибудь об этом. Я также рассказал своей девушке. Она, которая сейчас моя жена уже 6 лет, также поняла меня. Сначала мои родители стали немного излишне опекать меня, как и все родители. Но большей частью, то, что я открыл свою тайну, было лучшее решение, которое я принял в жизни. Это помогло мне получить просвещение и информацию об ОКР вместо неведения и безнадежности. У меня все еще длинный путь, который необходимо пройти, но, по крайней мере, это путь наконец начался.
Весь следующий год я увидел, наверное, 6 или 7 докторов и консультантов. Они все поставили мне диагноз ОКР. Я изучил, что такое ОКР и прочитал несколько книг по этой теме. Хотя эти профессионалы и книги дали мне много информации, они не помогли мне избавиться от этих мыслей. Одна ценная вещь, которую я осознал, было то, что я не один человек в мире, который думает так же, как я. Таких людей как я – миллионы. Знание того, что я был не один, как я думал раньше, давало мне дополнительное облегчение. Несколько докторов прописали мне антидепрессанты. Кажется, они вообще мне не помогли. Позже я опишу, что от них мне стало хуже. В течение года у меня развился другой спайк. Я говорил себе, что я не мог смеяться, и я не мог это сделать. Я не понимал, что вообще делать со своим смехом или насколько это вошло в мою жизнь, пока я не убрал это из себя. Это привело к еще более черным дням, пьянству и моему второму штрафу за вождение в нетрезвом состоянии. Хотя я продолжал время от времени посещать врачей, ничего из того, что они говорили мне, не помогало мне избавиться от моих спайков, особенно от последнего.
В следующем году мы с моей девушкой поженились и купили дом. Мне было страшно делать и то, и другое из-за натиска того, что это могло бы повлечь за собой, но я отреагировал не так, как думал. Сейчас я понимал, что несу ответственность за другого человека, который зависел от меня. Я не собирался позволять ОКР захватить наш дом. Это было то, на чем я мог сосредоточиться, кроме моих мыслей и работы. Это давало равновесие, к котором я нуждался. Был 1999 год и это был год большого достижения для меня. Прорыв случился, когда я съезжал с Грин Валлей Роад. Я помню это как вчера. В этот момент я решил, что даже если со мной случается спайк, я могу контролировать мою физическую реакцию на него. Вместо того чтобы сосредотачиваться и пытаться избавиться от спайка, я впервые сознательно сосредотачиваюсь на своей реакции на него. Это было мое сознательное вступление к универсальной правде об ОКР, о которой мы поговорим в следующей главе. Обычно когда у меня спайк, я психологически и физически «замораживаюсь» и сопротивляюсь. Сейчас я говорю себе «когда у меня спайк, хорошо, но я не позволю им забрать мою энергию». Я специфически использовал слово энергия. Таким образом, я осознал, что я могу контролировать свою физическую реакцию на спайк. Я пообещал себе, что независимо от того, когда или какой спайк охватывает меня, я не позволю ему влиять на меня физически. Я стал активным и энергичным. Это изменило мою жизнь. Наконец, у меня был некоторый контроль над своей жизнью. Не над спайками – но над моей реакцией на них.