— Воды! — отдал он приказание помощнику лекаря, который сейчас как раз маялся бездельем. — И побольше!
Требуемое довольно быстро принесли. Рядом с шатром князь устроил себе помывку, запачканную же одежду отбросил в сторону, приказав воину у входа:
— Сжечь!
После вернулся в шатер, порылся в седельных сумках и достал смену, не такую нарядную, как предыдущая куртка и рубаха, но вполне пригодную к носке. И устроился рядом с раненой Алинэей на шкурах. Взял бледную руку, сжал её и стиснул зубы:
— Зачем? Зачем ты это сделала? — прошептал он с трудом.
Девушка перевела взгляд с лекаря на князя и вздохнула, ничего не ответив.
— Я так противен тебе? — не унимался мужчина.
— Ей нельзя волноваться, — вмешался лекарь и тут же осёкся под яростным взглядом.
— Так сделай так, чтобы она скорее выздоровела, — процедил сквозь зубы князь, сдержавшись в последний момент.
— Если будет волноваться, не выздоровеет никогда, — твердо ответил лекарь и кинул осуждающий взгляд на Оттара.
Князь отпустил руку больной и немного отодвинулся от неё. Он с грустью и досадой смотрел в прозрачные голубые глаза, которые сейчас не видели его. Какая-то мысль занимала девушку сильнее, чем сидящие рядом мужчины.
Оттар Ливенийский поднялся со шкур и прошёлся по шатру, задумчиво поглядывая на Алинэю.
— Нам нужно ехать, будет погоня, — прошептал он и кинул яростный взгляд на собственные руки.
— Нельзя, — лекарь услышал шёпот и кинул очередной недовольный взор на князя. — Если бы нам помогла Ведающая, применила свою силу, можно было бы попробовать что-нибудь изменить. Ведающей у нас нет. Придется остаться на месте.
Оттар зло ожёг его взором и вышел из шатра, не хватало ему выдержки, стоило только взглянуть на раненую невесту, как дыхание перехватывало и темнело в глазах. Так и хотелось накричать на кого-нибудь, избить самого себя, потребовать ответа от больной о том, зачем она всё это выкинула. Но это было бесполезно. Он понимал. Поэтому нашёл другой способ избавиться от невыносимой муки — ноющей боли в душе.
Проверил караулы, пару воинов получили нагоняй за неподобающее состояние оружия и приказ срочно его почистить. Ещё двое просто подвернулись под горячую руку, когда, смеясь, прошли мимо. Не хватило у них ума вести себя тише воды и ниже травы и сейчас они спаринговались по очереди со злым предводителем отряда. Только хорошенько отделав дураков, князь немного успокоился и смог вернуться в шатер, предварительно вновь умывшись.
Ночь прошла беспокойно, Алинэя тяжело дышала, впав в забытьё. Лекарь не отходил от больной ни на шаг. А князь не мог спать, так и метался по шатру, накапливая очередную порцию нервного напряжения. Ни на миг не сомкнув глаз, он и поутру был бодр и готов к драке с любым, кто вызвал бы его неудовольствие.
При вести, что к ним пожаловали незваные гости, князь приободрился. Было кому морды бить и на время забыть о собственной беспомощности. Оттар Ливенийский совсем не удивился визиту прежнего своего соратника по оружию, как-никак это у него он умыкнул дочь. Отдал приказ быть воинам начеку и уверенно направился к всадникам, остановленным дозором, который был отправлен разведать местность.
— Князь! — тяжело, прищурив голубые глаза, уронил майстер Люидер эр Риоли. — Верни мне дочь, ты не по праву увез её.
— Что её ждет в твоей дыре, Люидер Неудачник? — спесиво спросил князь Оттар. — Изгнание из рода? Унижение? Со мной ей будет лучше, чем с мужем развратником.
— А что её ждет в твоих руках Оттар Яростный? — не поддался на подначку майстер эр Риоли. — Быть любовницей захолустного князя великая честь! — вложил побольше яду в слова отец Алинэи. — Не такой участи желал я своей любимой дочери.
— Она будет моей женой! — твёрдо ответил князь, вскинув подбородок и обжигая презрительным взглядом будущего тестя. — Не участь любовницы ждет её, а честь быть моей женой и матерью моих наследников.
— Что скажет на это твой отец, Оттар Яростный? Ты не чтишь заветы предков? — майстер гарцевал на лошади, глядя сверху вниз на князя, но уверенным себя не чувствовал, хоть и пытался этого не показывать. — Ты украл девушку, привезешь её в дом к отцу и надеешься, что он будет рад опозоренной невестке, от которой отрекутся родные?
— Мой дом станет ей родным, — упрямо произнес князь. — Её дети — внуками моему отцу. Не забывай, Люидер, ты обязан мне жизнью. Не захотел по моей просьбе отдать мне дочь добром, я сам взял свою добычу, теперь тебе её у меня не отнять.