— В смысле, что если бы кое-кто не умел летать, то мы бы сейчас с тобой беседу не беседовали, — продолжая открыто наблюдать за другом, пояснила я.
— У тебя подозрительно нездоровая тяга к самоповреждениям, — прокомментировал Седой.
— А разве бывает здоровая? — хмыкнула я.
— Когда речь заходит о тебе — то ничего здорового в принципе не может быть, — вздохнул Сашка как-то очень устало.
— Все претензии к богу, это он меня такой сделал, — и я указала направление, по которому следует обращаться со всеми имеющимися недовольствами, то есть, ткнула пальцем в небеса.
— Уверена, что бог? — вздернул бровь друг. — По-моему, тут скорее дьявол отметился.
— Я не профсоюзное собрание, чтобы отмечаться, — заявила я невпопад.
— О чем ты думала, когда прыгала? — понизив голос до пугающего полушепота, спросил Сашка склонившись к моему уху. И мне стало жутко до дрожи в поджилках. Потому что можно пережить, когда на тебя орут. Можно пережить, когда тебя бьют или даже убивают. Но когда тебе вот так вот вкрадчиво, но с отчетливой яростью и едва сдерживаемой пылкостью шепчут на ухо — это пугает, вызывая только одно — желание максимально быстро смотаться подальше от источника то ли божественного наслаждения, то ли адских мук.
— Ни о чем, просто прыгнула. На самом деле, — я почесала нос, — я не собиралась убивать себя и целилась в пруд, который видела из окна.
— Но? — настойчиво потребовал продолжения Седой.
— Но выяснилось, что он меньше и дальше, чем кажется, когда сидишь в зачарованном дворце высотой с двадцатиэтажный дом.
— Так уж двадцатиэтажный, — усомнился Сашка.
— Может быть, выше, — дернула я плечами, чувствуя, как растет злость. — У меня с глазомером проблемы.
— У тебя с головой проблемы, — рыкнул Сашка.
— С каких пор это для тебя новость? — фыркнула я. — Мы же с тобой давно знакомы. Даже…слишком давно. Да, Тиарн?
15.
Друг замер, да так, словно окаменел. А буря негодования продолжала подниматься со дна моей души.
— Почему ты не смотришь на меня? — обозленно спросила я. — Я вдруг стала тебе противна?
— Ты никогда не была мне противна…Риэль.
Я дернулась, как от удара хлыстом и встала. Стало так больно. Очень больно. Как будто в душу воткнули раскаленный до бела железный прут и начали проворачивать. Снова. И снова. И снова. И еще один медленный круг, пока внутри всё вопило, содрогалось и агонизировало. А потом посыпался пепел, то ли внутри меня, то ли на меня. И под этим дождем из золы и серых догорающих ошметков, я вдруг ощутила щемяще знакомую тяжесть в руке. Тело среагировало быстрее, чем мозг. Я взвела курок и направила пистолет на Сашку, прошептав:
— Расскажи мне свою самую страшную тайну.
Сашка поднял глаза и в них было столько всего. Так много эмоций, в том числе и тех, которые я не хотела видеть. И в голове что-то щелкнуло, словно сменились слайды.
И вот мы вновь друг напротив друга. Только в этот раз я стояла на возвышении, а он — передо мной. Только…это был не тот Сашка, не мой. Все, что у этих двоих было общего — только высокий рост. У этого, другого, высокий лоб, чуть вытянутое лицо и маленькая, едва заметная ямочка на подбородке, делавшая лицо более мягким. Чуть раскосые полночно-черные глаза с серебристым зрачком придавали его лицу загадочность и легкую истому. А длинные вьющиеся аккуратными кольцами темно-каштановые волосы делали его похожим на древнегреческого бога. И да, он был сидхе.
— Не шевелитесь, моя принцесса, — проговорил он, когда я попыталась встать поудобнее, повернувшись чуть боком. — Иначе портрет не получится.
И посмотрел на меня. От этого взгляда стало жарко, душно и томно. Красноречивый взгляд. Даже слишком.
Я моргнула, собираясь ответить, но тут же наваждение пропало, словно его и не было. Мы вновь находились на старом кладбище, у лавочки перед заброшенной могилой.
— Как давно? — спросила я предательски дрогнувшим голосом. — Как давно ты знаешь?
— Всегда, — ответил Сашка и наклонился ко мне, плотнее придвигаясь к дулу заряженного и снятого с предохранителя пистолета. — Я всегда это знал. Когда ты ушла, я пошел за тобой.
Дыхание перехватило.
— А как ты узнал, куда идти? — дышать было больно, спрашивать было больно. Даже существовать в пространстве было больно.
— Хранительница рассказала мне, куда ты ушла, — пояснил Сашка, аккуратно прикасаясь к моему левому запястью. — Она моя сестра.
— Сестра? — судорожно вздохнула я. — Что-то вы не особо похожи.
— Да, — насмешливо хмыкнул он и сталь вновь блеснула в его глазах, я вновь увидела своего лучшего друга. — Так бывает, что не все дети в семье напоминают друг друга.
Сашка провел пальцами вверх по моей руке, поднимая длинный рукав. Остановившись у локтя, он повернул мою руку тыльной стороной вверх и продемонстрировал мне то, чего я еще не видела и, самое главное, не ожидала увидеть.
— Роза ветров, — проговорил Сашка, проводя пальцами по вытатуированному на моей кожей знаку, многоугольнику с расходящимися от его центра в разных направлениях лучами. — Первое упоминание этого символа датировано 1300 годом нашей эры. Долгое время Роза ветров выступала олицетворением путеводной звезды, а моряки относились к ней как к оберегу. Они верили, что Роза ветров поможет в длительном плавании и укажет путь домой.
Наши взгляды встретились как раз в тот момент, когда мир содрогнулся. Подул сильный ветер, небо затмили черные тучи, а земля под ногами зашевелилась, расступаясь под напором выползающих наружу трупов. Полусгнившие фаланги пальцев с болтающимися на них ошметками кожи, обугленные черепа, зияющие дырами глазниц, щелкающие черными зубами челюсти, прогрызающие себе путь наружу — все это и многое другое выбиралось из-под земли.
— Либо мои мозги окончательно превратились в труху, — пробормотала я, делая шаг назад и глядя на человеческую ногу. Одним ударом она пробила пласт земли и теперь торчала снаружи по щиколотку, нервно перебирая в воздухе черными потрескавшимися гниющими пальцами. — Либо у нас тут зомбиаппокалипсис на носу.
— С твоими мозгами все нормально, — произнес Сашка, подхватываясь на ноги. — Фима, — он вцепился мне в плечо, настойчиво заглядывая в глаза. — Тебе нужно уходить.
— Как? — закричала я, под аккомпанемент растущих из земли мертвяков. — Я даже не знаю, где мы — в моем сне, в твоем сне или вообще не во сне!
— Ты должна запомнить главное — я приду за тобой, — Сашка порывисто обнял меня. Я ощутила знакомый запах мужского одеколона, осознав вдруг, насколько он уже стал родным для меня. — Прости.
— За что? — спросила я и завопила от резкой боли, пронзившей сломанную руку.
Вопя, я очнулась в уже знакомой пещере, на знакомом черном песке. В ушах все еще стоял звук хруста собственных костей, но уже не было ни кладбища, ни Сашки, ни мертвецов.
— Хвала всем Темным Богам, ты умолкла, — раздался позади меня знакомый насмешливо тягучий голос.
Крутанувшись на попе волчком, я развернулась на звук. И обомлела. У входа в пещеру зависнув в воздухе слабо мерцал силуэт Магнуса.
Подскочив на ноги, я радостно бросилась на встречу призраку в стремлении обнять и только оказавшись нос к носу с вредным темным духом притормозила, поумерив свой пыл.
— Впервые так радуюсь встрече с мертвым некромантом, — хмыкнула я, широко улыбаясь.
— Не могу похвастаться тем же, — изогнул губы в презрительной ухмылке призрак, стараясь всем своим видом передать, насколько ему неприятно общение со мной. Но в прозрачных глазах я уловила тень тревоги. И кажется, тревожился он не за себя. — Ты так орала, когда я начал тебя будить, что распугала всех местных летучих мышей. Видимо, они решили, что кто-то пытает их сородича.
Я выглянула из-за плеча призрака, пытаясь увидеть этих самых упомянутых рукокрылых, но вокруг по-прежнему висела непроглядная тьма, в которой если и можно было что-то рассмотреть, то исключительно своё мрачное будущее. Лишь в глубине пещеры, за спиной Магнуса, что-то мерцало слабым голубовато-призрачным сиянием.