Я пожала плечами с самым равнодушным видом.
— Что-то такое я где-то слышала, но не придавала особого значения.
— А зря, — с многозначительным видом поднял он палец вверх. — В твоем случае, это очень важно.
— Почему? — нахмурилась я, все еще ощущая блуждающую по телу боль и слабость.
— Ну, вот смотри, — начал Риган, устраиваясь поудобнее с видом профессора, приготовившегося читать лекцию внимающим каждому его слову студентам. — В парах, принадлежащих к разным видам, дети наследуют способности того родителя, чьи гены с биологической точки зрения являются доминантными. Ты являешься одновременно и суккубом, и элементалем. Отсюда мы делаем вывод, что твоя мать была суккубом, а отец — магом огня. По идее, ты должна была родиться исключительно со способностями суккуба, потому как у них всегда рождаются только девочки, которые полностью наследуют особенности своих матерей. Но ты еще и владеешь магией огня, которая также является доминантной, что в комплексе нарушает всю сложившуюся систему!
— И что все это значит? — без особо интереса спросила я.
Риган, который буквально загорелся темой моих ближайших родственных связей, продолжил:
— Подобное твоему явление могло произойти только в одном случае — твой отец был настолько сильным магически, что сумел передать тебе свою магию огня, потеснив гены суккуба. У суккубов самой природой заложена функция создания идентичного самим себе потомства. Нужно быть очень могущественным, чтобы пересилить саму природу.
— Идентичного? — уцепилась я за это слово. — Ты что, хочешь сказать, что…
— …ты — копия своей матери? — догадался Риган. — Нет, вернее — не совсем. Физически, то есть, по внешним параметрам, вы наверняка отличаетесь. А вот магически — да, вы как сестры близнецы. И мне кажется, что я уже где-то сталкивался с подобной тебе. Потому что вкус у тебя…очень знакомый.
— Что значит — вкус? — холодно спросила я. — Ты что, уже успел от меня кусок оттяпать?
— Не в буквально смысле, — поиграл пальцами в воздухе Риган. — Но вкус твоей силы…просто восхитителен! И постоянно кажется мне знакомым. Знаешь, это как дежавю…давно забытое воспоминание…
— Ты бредишь, — категорично подвела я итог и решительно поднялась, но… тут же согнулась пополам от боли.
Застонав сквозь зубы, я вцепилась в живот, который словно пронзило раскаленным мечом.
— Тебе надо быть осторожнее, — проговорил Риган совсем рядом. И, наверное, я бы как-нибудь отреагировала — заехала ему локтем в ухо или ударила пяткой по голени, но мне было слишком плохо, чтобы воплощать свои мечты в реальность.
Приятно-теплые руки легли на мою талию и мягко, но неуклонно вернули обратно в кресло, где я едва не скуля, как побитые щенок, свернулась калачиком.
— Знаешь, если вдуматься, меня можно назвать коллекционером, — негромко заметил Риган, пока я, крепко зажмурившись, убаюкивала свою боль. — Мне всегда нравились редкие, необычные, порой даже откровенно странные вещи. То, что другим казалось сломанным, испорченным, заведомо порочным мне казалось увлекательно-таинственным, влекущим, очаровывающим. Обладающим какой-то своей особенной логикой. И больше всего на свете я люблю обладать подобными экземплярами, прятать их в дальний потаенный уголок и наслаждаться мыслью, что это моё, только моё. Рассматривать, изучать, пробовать, растягивая наслаждение.
— Ты — псих, — простонала я, не выдержав.
34.
Но Риган понял меня как-то очень по-своему:
— Да, точно! Ты права! Это как с маньяками-психопатами! Одни их боятся до дрожи в коленках, а другие увлечены попыткой понять, как устроен их мозг, как они думаю, какая цепочка выводов подводит их к решению начать убивать людей…как они воспринимают этот мир? И как они воспринимают себя в этом мире?
Решив, что вопрос чисто риторический, я его проигнорировала.
— Это немного не то, что я имела ввиду, — проронила я, вдруг осознав, что разговор помогает отвлечься, заглушить боль, делая её практически терпимой.
— Но согласись, аналогия интересная, — рассмеялся Риган. — Как и ты.
Я приоткрыла веки как раз в тот момент, когда он с блуждающей по лицу чуть безумной улыбкой, которая его самого делала очень похожим на серийного маньяка, подносил бокал к губам.
— Значит, я тоже редкая вещь, — горько усмехнулась я.
— Это не так уж печально, как тебе сейчас кажется, — Риган отставил бокал и достал из подставки кочергу, чтобы поправить поленья в камине. — По крайней мере, твоя судьба была бы куда хуже, если бы ты осталась в команде Хасана.
— Откуда такая убежденность? — спросила я, тяжело сглотнув. Во рту стояла горечь. То ли от физической боли, то ли от той, которая терзала сердце.
— Скажем так, у нас с ним общие информаторы, — размыто ответил Риган, сидя на корточках перед камином ко мне спиной. — Но я плачу больше. И недавно мне сообщили, он намерен получить тебя обратно.
Я аж приподнялась на локтях, настолько меня ошарашило услышанное.
— Ощущаю себе переходящим знаменем, — медленно проговорила я, а сердце забилось быстро-быстро.
— Перестань, — оглянулся на меня Риган, в его глазах отразился блеск огня и что-то мистическое почудилось мне в его насмешливой полуулыбке. — Он все равно тебя не получит. Просто он пока этого не знает. Как не знает и того, с кем связался. Поэтому можешь даже не надеяться на возвращение к нему.
— Я не надеюсь на возвращение к нему. Я надеюсь на избавление от тебя, — честно, что потрясло даже меня саму, ответила я.
— И вновь, — Риган легко выпрямился, шагнул назад и изящно, подогнув одну ногу под другую, присел обратно в кресло. — Ты вновь ошибаешься.
— В чем же? — сделав усилие, я приподнялась, выпрямляясь и садясь ровно, но все еще прижимая колени к груди.
— Такие как ты всегда должны кому-то принадлежать, — Риган чуть устало опустил веки, наблюдая за огнем. — Редкие экспонаты слишком ценны, а потому ими всегда будет кто-то владеть.
— По крайней мере, Хасан не воспринимает меня как вещь, — рыкнула я с ненавистью глядя на практически идеальный профиль, хоть сейчас памятник ваяй. — А для тебя я — всего лишь какой-то трофей, который хочется на полку поставить и пыль каждый день стряхивать.
— Нет, тебя хочется не на полку, тебя хочется в постель, — произнес Риган и посмотрел на меня так, что я тут же залилась краской буквально с головы до ног. Это был взгляд взрослого опытного мужчины, которые знает, чего хочет и как получить то, что он хочет.
— Не смотри на меня так, — одернула его я, и отвернулась, занавесив лицо волосами. В груди вновь стало горячо, но на этот раз это был не испепеляющий все огонь, а согревающий.
— Посмотри на меня, — неожиданно повелел Риган и в тишине комнаты этот приказ не просто прозвучал, он прогремел.
Откуда-то, непонятно откуда, повеяло холодом.
Я сжалась в комок, уткнувшись лицом в собственные колени и лишь покачала головой.
— Нет.
— Не заставляй меня применять силу, — пригрозил Риган спокойно и в этом спокойствии слышалось нечто такое, от чего стало жутко до дрожи под ребрами.
Я не ответила, сжавшись еще сильнее и замерев в ожидании удара. Но его не последовало. Вместо это я услышала его голос. Внутри себя. Где-то очень глубоко, так глубоко, как если б он вдруг оказался центром моего тела. Центром меня. И всего моего существования.
— Ты — удивительная. Иррациональная, удручающая, своенравная, самодовольная, строптивая и злопамятная. Болезненно-чувствительная. И все-таки отзывчивая, сердечная. Ты — парадоксальная, противоречивая. В тебе удивительным образом одновременно сочетаются порывы и к истинной тьме, и к чистейшему свету. Как-будто добра и зла в тебе ровно напополам.
- “Так, кто ж ты, наконец? Я часть той силы, что вечно хочет зла. И вечно совершает благо”, - процитировала я, посмев распахнуть веки.
- “Мастер и Маргарита”? — одобрительно качнул Риган головой. — Удивлен, что ты читала.
— Скорее, читали мне, — отвела я взгляд, а после и вовсе отвернулась, чтобы он не увидел на моём лице то, что я хотела от него скрыть. А именно — что были и в моей жизни люди, которыми я дорожила.