— Доброе утро.
Голос мягкий и вкрадчивый — будто мурлыкает. И я понимаю, что это говорит эта самая красотка.
— Доброе утро. Ты кто? — спрашиваю я и убеждаюсь, что всё ещё сплю. Потому как её дурацкие ушки ещё и по-кошачьи шевелятся.
— Рразве ты меня не узнаешь? — вкрадчиво спрашивает дамочка.
— Мура, не морочь мне голову, — ворчу я и поднимаюсь с кровати. Ну да — мне снилось, что моя Мурыся превращается в такую вот девку. Правда... Стоп. Оборачиваюсь на продолжающую восседать в кровати дамочку. Она сидит, поджав ноги и опираясь на руки. Как кошка. И как кошка похлопывает себя по ноге кончиком серого слегка полосатого хвоста. И на нас двоих из одежды только надетые на мне семейные трусы.
Усаживаюсь на кровать и пытаюсь понять — что произошло. Мура продолжает ласкаться, тихо урча. Сдуреть можно. С вечера Мурыся была — кошка, как кошка. Ну и что, что она любила сидеть у меня на коленях, а я любил с ней разговаривать... С какого перепугу она в таком виде? Ну подумаешь — сон снился.
— Мура, ты что-нибудь понимаешь?
Мурыся перестаёт тереться, недолго хлопает на меня своими зелеными глазами с кошачьими зрачками и произносит:
— Да я тоже ничего не понимаю. С вечера было всё хорошо, потом ты заснул, я пришла к тебе под бок. А потом вдруг всё вокруг поплыло — и я уже такая.
— Черт, складно ты говоришь. Будто всю жизнь говорила. И не подумаешь, что кошка.
Девушка-кошка довольно хмыкает и кладет голову мне на колени.
— Ты столько говорил со мной, что я научилась. Только произнести не могла.
Едрёна корень. В моей постели раздетая девка, хоть и с не особо шикарной фигурой... Правда — бывает и хуже... Но... Но она же кошка!
* * *
— Женёк, ты что — заснул? — окликает Михалыч из-за соседнего стола. Выныриваю из своих глубоких размышлений о неожиданном повороте судьбы и пытаюсь вдуплить в рабочий процесс. Какая уж тут работа, когда дома одна сидит здоровенная кошка с руками, и неизвестно, что она натворит. В конце дня срываюсь с работы так, как не спешил давно. Шины старенького Опеля возмущенно поскрипывают в поворотах. Вот и дом. Подъезд. Дверь квартиры... Влетаю — в квартире тишина. На моей кровати в моей рубашке спит, подогнув под себя ноги и руки, всё та же сероволосая фифа. Утром столько провозился, напяливая на неё эту рубашку... Ладно — моя кошка, мне теперь и расхлебывать. При моём появлении Мурыся повела ушами и приподняла голову, открывая один глаз.
— Уже вечер? — спрашивает бывшая кошка и мягко поднимается на четвереньки. Вернее — начинает. Потому как через пару секунд она издаёт жалобное "Мяу" и валится на бок.
— Что значит — неудобно лежала, — вздыхаю я. Сажусь рядом и начинаю растирать ей ноги и руки. Она ещё пару раз жалобно мяукает и расплывается в блаженной улыбке.
— Женечка, как хорошо... — произносит она.
Я встал и задумчиво почесал репу.
— Мура, а ведь придётся тебе все свои привычки менять. И многому учиться. Ты-то теперь уже не кошка. И у тебя теперь на лапки, а руки и ноги.
Мурыся потягивается и вздыхает.
— Я уже заметила. Так неудобно.
— Ничего — научишься, ещё будешь удивляться, как с лапками жила.
Она резво встаёт и кладет мне руки на плечи. Она невысокая — головой не достаёт мне и до плеча. Начинаю понимать, как хорошо, что я приучил её ходить на задних лапках.
— Женя, ты же меня научишь? — с надеждой говорит Мура и навостряет ушки. С улыбкой киваю и чешу ей за ушком. После чего остаётся только гадать — от чего ей так хорошо: от моего согласия или от её любимого почесывания. Помурчав немного, она безо всяких переходов сообщает:
— Есть хочу.
* * *
Мои недолгие колебания — чем кормить резко изменившуюся питомицу — окончились с одного взгляда на фифу, сидящую на корточках в дверях кухни. Такую кошачьим кормом не прокормишь. Быстро варю макароны на двоих. Не эти — длинные, которые надо долго и виртуозно наматывать на вилку, а короткие. Ложкой умял — и порядок. Но моя Мурыся, усаженная по-человечески к столу, осторожно принюхивается к тарелке и недовольно переспрашивает:
— Это что — мне?
— Ты ешь. Я сам такое ем.
Помявшись, Мура, как привыкла, опирается обеими руками на стол и пытается уткнуться своей округлой мордашкой прямо в тарелку.
— Ты что творишь? — перехватываю я её на пол пути.
— Ну уже согласна — ем, что теперь-то не так?
— Делай, как я.
Беру в руку ложку. Мура пытается сделать то же самое, но тут я вижу, что она совершенно беспомощно елозит рукой по столу. Я даже присвистнул от мысли, что раньше-то у неё гибких пальцев просто не было. Ладно. Беру её ложку и подаю. Она, глядя с любопытством, осторожно кладет ладонь на ручку ложки.