Что за глупости несет Молли! — с раздражением подумала Джемайма. Да даже захоти она провести с ним ночь, ничего не получилось бы, поскольку Гарсия никогда не проявлял к ней ни малейшего интереса.
— Вот я, например, его бы вмиг соблазнила, взгляни он только в мою сторону, — продолжала Молли. — Но, судя по тем же слухам, он предпочитает вовсе не таких пикантных пышечек, как я, а худышек вроде тебя. Так что не забудь захватить пару-другую платьев позавлекательнее и косметику поярче.
— С какой стати, — упрямо тряхнула головой Джемайма. — Я еду туда работать, а не отдыхать. И уж тем более не развлекаться с финансовым директором.
Ну, разве что Гарсия Валдес вновь обернется тем диким лесным язычником, тогда я, может, и передумаю, мысленно добавила она.
— Ладно, дело твое, — фыркнула Молли, направляясь к выходу. — Только учти, если ты полагаешь, что твой прекрасный принц будет ждать, пока ты окончишь курсы, устроишься на хорошую работу, вырастишь брата с сестрой, дашь им образование и поставишь их на ноги, то жестоко ошибаешься. Он или окажется давным-давно женатым, или превратится в дряхлую, ни на что не годную развалину.
В последний раз обойдя стройплощадку, Энрике задумчиво зашагал по берегу к отелю. Вечер пятницы. Можно было бы позволить себе немного расслабиться и отдохнуть, но, увы, не удастся. Владелец отеля пригласил его провести выходные здесь, но при этом упомянул, что в субботу состоится деловая встреча, на которой присутствие его, Энрике, необходимо. Черт возьми, даже по субботам деловые встречи! А в последние дни ему приходилось несладко, ему и всем его работникам. Но долгая и утомительная работа на свежем воздухе все равно стократ лучше унылых часов в душном офисе вроде того, где работает его брат Гарсия.
Комплекс «Спорт-Лейк» был самым крупным из всех объектов, когда-либо возводимых компанией Энрике. И именно от успешного завершения строительства зависело его будущее. Сумеет ли он найти свое место под солнцем, завоевать клиентуру, сделать компанию прибыльной?
— Да вам ведь достаточно сделать несколько звонков — и дело в шляпе, — нередко говорил ему Саймон, доверенный помощник. Несколько звонков старым друзьям и коллегам — и те помогут. Вступят в дело, обеспечат финансовую поддержку. Но Энрике не хотел такой помощи. Он стремился добиться всего сам, не деля успех ни с кем.
Четыре года назад, уходя из отчего дома, он заявил отцу, что сумеет пробиться в жизни. Не опираясь на фамильное имя. Не пользуясь семейными связями. Отцу это не слишком понравилось, но Энрике был непреклонен. Ни мягкие увещевания, ни прямые угрозы ни к чему не привели.
И дело не в том, что Энрике не любил отца, — напротив, очень любил и был к нему крайне привязан, как и к остальным родственникам. Но, видит Бог, он и так уже потратил несколько лет, пытаясь подладиться под их стиль поведения: носил деловые костюмы, посещал важные встречи и так далее.
Вот Гарсия — тот просто создан для такой жизни. Гарсии нравится эта сухая, респектабельная атмосфера ответственности и порядка. Он всегда любил четкие схемы и точные науки. Ему — уму непостижимо! — нравится носить галстуки. Он любит деньги и все то, что можно за эти деньги иметь. В том числе — женщин. Правда, ему и в голову не придет закрутить интрижку на рабочем месте.
А его, Энрике, эта атмосфера просто душит. Он всегда предпочитал свежий ветер в лицо и вольные просторы. Плеск волн и шорох ветвей. Пряный запах смолы и хвои. Стук дятла и пение птиц на рассвете.
Безусловно, это вовсе не мешало ему быть безупречным винтиком в безупречной машине фамильного бизнеса Валдесов. Но даже винтик порой способен взбунтоваться.
Никто его не понимал. Ни отец, ни даже Гарсия. И уж менее всех — Александрина. Его возлюбленная. Невеста. Невеста, которая вернула ему кольцо, едва прослышав о том, что ее жених вышел из фамильного бизнеса, дабы самому пробивать себе дорогу в жизни.
Что ж, неприятную правду лучше узнать раньше, чем позже. Например, что твоя невеста — корыстная стяжательница, которая любит тебя, лишь пока ты наследник финансовой империи.
Разорванная помолвка стала для Энрике одним из самых важных уроков в жизни. Тогда он переживал по-страшному. Теперь уже нет. Ему нравилась его нынешняя жизнь, и он был намерен продолжать в том же духе. Если, конечно, сможет. К сожалению, убедить отца, что он имеет право жить своим умом, оказалось невозможно.
— Хорошо, раз уж тебе взбрела на ум этакая глупость, будь по-твоему, — сказал отец четыре года назад. — Но давай договоримся: если к тридцати годам ты не добьешься финансового успеха, то возвращаешься к нам. Обещаешь?