Это означает — в самом общем и существенном— предвидеть его поведение… Его умозаключения и представления. Его чувства… При взгляде назад, в прошлое, это позволяет связать в один узел пучки противоречивых поступков и увидеть несообразности в мнимом благополучии.
Безумно сложно и до глупости просто. На какой отрезок времени? В каких ситуациях?
На мгновение — здесь и сейчас — или на годы вперед (назад)?
Ощутить человека — это значит увидеть в одно мгновение всю его личность. Как Моцарт, который слышал свои симфонии сразу, одномоментно, свернуто. Возможно ли это? Ведь человека нельзя воспринять вне конкретного времени и пространства, он всегда в потоке событий, в клубке обстоятельств: наше впечатление схватывает его, как тонкий прицельный луч, на неуловимой грани прошлого и будущего.
Прототип Шерлока Холмса, доктор, учитель Конан-Дойля в медицинском колледже, своей острой наблюдательностью, цепкой памятью, быстрыми ассоциациями и безупречной логикой потрясал воображение. По грязи, прилипшей к башмакам пациента, он определял маршрут его следования, по выправке — вид частей, в которых тот служил, по рукам — профессию. Иными словами, это был мастер быстрого и четкого определения жизненной ситуации человека. Это важно, но для психогностики только прелюдия. Что касается физиономического чутья, то здесь доктор, кажется, не шел дальше быстрого и точного определения национальности. Маловато.
Его литературный двойник в этом отношении тоже особенно не блистал, хотя и впивался иногда со страшной пронзительностью в глаза подозреваемым, убивая их психологически наповал. Принцип теста — по малому о многом, по детали о целом — получил у Шерлока Холмса блестящее развитие, но не в психологическом плане. Да ведь и задачи у него были узкие, одноплаповые.
Психогностика, психологические прогнозы — это бескрайняя межчеловеческая стихия, от дипломатического фехтования до любви с первого взгляда, от придерживания двери в метро до общения двух гениев. Да и дурак дурака видит издалека. Кстати, понятие «дурак» заслуживает самого пристального исследования. (Одно из последних определений — «дурак тот, кто считает себя умнее меня».) По сути же дела «дурак», так же как «мерзавец», «талант», «гений» и прочая, — это штамп межчеловеческих ожиданий со сложнопеременным значением, содержащий грубый прогноз поведения. В обыденном языке, этом музее мысли, содержатся и примитивные шкалы различных человеческих измерений (интеллектуальное, эмоционально-нравственное) и начатки типологий — давние предвестия того, чем занимаются сегодня психологи. Повседневная психогностика относится к психологии так же, как здравый смысл к философии.
Но вместить человека в свое ощущение?..
Странно, что два таких полярных по душевному складу и отношению к людям человека, как Горький и Шопенгауэр, — один человеколюб, другой — мизантроп, — оба утверждали, что их первое впечатление о человеке в конце концов оказывалось самым верным. Это тем более странно, что в недавнем специальном исследовании лениградский психолог Бодалев установил экспериментально, что первое впечатление весьма далеко от истины. Не в том ли дело, что исследовались эти впечатления на основании отчетов испытуемых?
Шопенгауэр советовал рассматривать лицо в момент когда человек полагает, что его никто не видит (нет маски), и тут же как можно скорее и четче фиксировать возникающее впечатление. Ибо к лицу, писал он, тотчас же привыкаешь и, в сущности, перестаешь его видеть, как быстро перестает ощущаться запах или после одной-двух рюмок вкус вина.
Здесь что-то ухвачено. Вероятно, действительно есть мастера, умеющие извлекать из физиономического впечатления максимум сведений — Шерлоки Холмсы от психогностики. А с другой стороны, люди, наверное, различаются и по своей доступности такому непосредственному анализу. Может быть, искусный психогностик-физиономист — это тот, кто умеет верить себе. Именно умеет, то есть чему-то верит, а чему-то нет. В первое впечатление, в силу незнания именно данного человека, должен вноситься максимум от всего опыта общения с людьми — некий концентрат знаний, предрассудков, интуитивной статистики проб и ошибок. Как и вся наша память, как вся работа ума, этот сгусток лишь частично осознается.
Если опыт достаточно велик, а впечатлительность остра, то прогноз, возникающий в подсознании, может быть, действительно оказывается достовернее сведений, которые являет сознанию намеренное поведение. Но, возможно, и наоборот: чем меньше опыт, тем лучше. Маленький ребенок вбегает в комнату, полную незнакомых взрослых: к кому?.. Я всерьез верю, что его выбор может служить тестом на доброту. Ведь дитя — это почти голое подсознание. Или колоссальный опыт, или совсем ничего, tabula rasa…
Может быть, здесь срабатывают какие-то древние инстинктивные механизмы, которые природе пришлось вложить в нас для ориентировки в самом важном: жизнь или смерть. Здесь уже что-то животное, безотчетное.
У Шолохова: от человека — жуткого человека, античеловека, когда он входил в конюшню, шарахались лошади. Люди не шарахались, а лошади шарахались. У Бунина в рассказе «Петлистые уши»: животный страх проститутки перед посетителем, хотя он ничего, ничего особенного не делал. Или у Пушкина в «Спящей красавице»: собака лает на нищенку.
«Мы инстинктивно знаем ужасно много, — писал Лев Толстой, — а все наши сознательные знания так жалки и ничтожны в сравнении с мировой мудростью. И часто мы только в старости сознательно узнаем то, что бессознательно так хорошо знали в детстве»…
Человекоощущение — это некий эмоционально окрашенный психологический прогноз. Но как редко мы можем отдать себе отчет в том, на каких же «параметрах» воспринимаемого он основывается… Чтении каких существенных черт генотипа, запечатленных в статике облика… Мы сразу замечаем лицо идиота с нарушениями в хромосомном наборе, иногда даже с единственным патологическим геном. О том, что с генами, неспециалист не знает, но зрительное впечатление четко говорит ему: это типичное не то, патология. Может быть, нечто подобное, но в более слабой, едва уловимой степени происходит и в случаях, когда патологии нет, а просто что-то не то или что-то то…
Или это тончайшие подвижные признаки эмоциональных состояний, нюансы мимики и пантомимики, непроизвольно выдающие чувства и склонности — подспудные двигатели поведения?
Но какими же кодами связано одно с другим? Что здесь от момента, от мимолетного настроения, и что от глубинного строя личности? .
Трудно представить себе, до какой степени тонко эмоциональное восприятие человеком человека и сколько в нем безотчетного.
В психологической лаборатории большому числу мужчин показывали две одинаковые фотографии одной и той же светлоглазой блондинки. Все испытуемые нашли девушку более привлекательной на одной из фотокарточек, но ни один не сумел вразумительно объяснить почему. «Здесь симпатичнее», и все. Решительно никто не заметил, что на более симпатичной фотографии у блондинки слегка расширены зрачки. И только. Более прозрачной иллюстрации роли подсознательных восприятий в наших предпочтениях, пожалуй, не найти. Остается гадать, почему расширенные зрачки придают симпатичность. Зрачки расширяются, во-первых, от темноты, во-вторых, от сильных эмоций. Ну и, конечно, от атропина, растительный источник которого имеет старинное название «белладонна». Красавица. Эффект известен, оказывается, испокон веков.
Мы сидели в кафе, в центре Москвы.
— Вон посмотри, за столом двое. По спинам вижу, что иностранцы.
Я взглянул: мужчина и женщина; лиц не видно; одежда ничем особенным не отличалась, но спины (или затылки?) были действительно иностранные, это я тоже сразу заметил. Мы убедились, что не ошиблись, хотя уяснить себе, в чем же именно состояло иноподданство спин, так и не смогли.
Слово «личность» имеет корень «лицо», и в этом глубокий смысл. Начав с физиономии, мы сразу очутились на пересечении индивидуальности и механизмов общения. Лицо всегда было и остается самой открытой и загадочной психогностической книгой — зеркалом, в котором душа в редкие моменты показывается обнаженной.