По соцопросам поверяют правильность собственной жизни, ореол, его наличие, нормальности над башкой.
Благодаря соцопросам там сверяют часы, духовный путь и душевное здоровье.
Конечно, нам, туземцам, многие соцопросы и здесь-то кажутся бессвязными, а уж их-то, вражьи…
Сейчас мы проверим, какая у вас конструкция личности. Нескуловоротный вопрос сформулирован так: если бы вы могли выбирать, что бы вы выбрали:
ЖИТЬ ТОЛЬКО ДО 75 и пребывать в отличном здравии (стало быть, отойти без столкновения с болью)?
Или жить дольше 75, но обремененным болячками?
Содержательный вопрос, правда?
Мне лично всегда казалось, что после 30 жизнь окрашивается в аспидный цвет. Теперь, когда я близок к обозначенной цифре, мне начинает казаться, что я только начинаю. Между тем мое мыслительное устройство подсказывает: первый вариант — мой. Есть точка зрения, что самое начало жизни и самый ее конец — идентичны. Природа делает кольцо.
Американцы не вкрадчиво, но громко заявили о своих приоритетах: 75 процентов не хочет долголетия, отравленного хворями; тем, которым от 18 до 29, этот вопрос показался неуместным: 89 процентов хотят жить «лучше меньше да лучше»; из 30-летних 75 процентов тоже хотят высокохудожественной жизни до эры болячек; даже 56 процентов 60-летних не хотят конфликта между желанием и возможностями; хотят комфорта.
А что те, кто «отличились»? Кто выбрал долголетие с кряхтением.
Странно или закономерно, но самый больший процент тех, кто готов мучиться, но жить — 27 процентов — среди как раз дотянувших до 70, но отказывающихся верить, что жизнь — это секунда на пути из праха в прах.
Но это уже какие-то совсем закоренелые реалисты. Им здесь хорошо, даже если больно. Взаимоотношения с жизнью у всех разные.
Вспыхнуть и сгореть; вспыхнуть и тлеть-тлеть-тлеть-тлеть; выбирайте.
Я ж смотрю на это безо всякого апокалипсического возмущения, я готов ко всему, лишь бы Ж. Фриске запомнила меня молодым и красивым!
Святая простота против святой пустоты
Ежели бы я был свободен, я независимо от количества конкурентов или их регалий на все наплевал и попытался бы захомутать Жанну Фриске любыми средствами: я бы взял кредит, стал бы альпинистом или, если бы она захотела, как Макаревич, занялся бы дайвингом.
Подчеркиваю, теперешнюю Жанну Фриске. Мало, кто знает ее так, как знаю я. Я с ней знаком с 1992 года. Я знаю, что она теперешняя — это идеальная для матримониального союза леди. Может быть, затянувшая с обнаружением своего личного желания на этом поприще проявить себя, поэтому сейчас, мне кажется, это очевидно по ней, кающаяся.
В глазах общественности, любящей звонкие определения, Жанна Фриске — самая красивая из девушек, исполняющих умную поп-музыку; а в моих — самая умная из исполняющих красивую.
Всё, что люди знают о ЖФ, это то, что она красива; некоторые думают, что умна; и все полагают ее безумно одинокой и безгранично стервозной.
ЖФ предрасположена к улыбке, и именно за эту улыбку, будучи в 94-м уже ветераном войны с угрюмостью, я увлекся ею до полной патетики.
С ЖФ вообще связаны истории, от которых ангелы бы зарыдали, а святые задохнулись: ее вожделеет каждый третий, и в первой половине жизни ее хотели даже взорвать вместе с машиной. Чисто по любви, в ходе героического злоупотребления чистым к ней чувством.
Некоторые периоды ее жизни можно счесть полноценным триумфом боли; я все эти периоды наблюдал, кляня себя, что не очень-то могу помочь.
Ф — фаталистка, от общения с небом экстаз не получает, но любит возвышенное состояние. Она развилась из сексапильной девушки в гранд-Даму, и я не упущу случая спросить, как.
Начать, что ли, с Шепелева?
(Шепелев Дмитрий — ведущий 1-го, денди и, кажись, бонвиван.)
Опаленный горячим азартом любителя клубнички — «Решено!» — начинаю с трепетного принца эфира.
— Периодически, а теперь все чаще набредаю на заметки, какая у вас неземная любовь с лощеным Шепелевым. Мне светит лицезреть ваш сиятельный союз у алтаря? Или — «И ты, Брут?!» — и ты, Жанна, в эти рекламные игры играть стала?!
— Я, много размышляя и очень мало говоря на эти темы, в таких разговорах серьезна, как сердечный приступ. Если коротко: я сейчас счастлива как никогда! Но мне всегда хочется большего. А я не готова об этом кричать с газетных разворотов. Ты уже давно меня знаешь, разве ж была в этом смысле болтливой?
— Это поведенческий код такой?
— Это воспитание.