Ноуменальная любовь называется еще деятельной любовью. Если здесь имеется в виду только отречение от себя, этого еще мало: кошка, защищая своего котенка и даже жертвуя собой ради него, отрекается от себя ради естественного инстинкта сохранения рода. Здесь нет ноуменальной любви, но только естественный родовой эгоизм. И также любовь матери к своему ребенку, особенно к грудному, такая же естественная — естественный родовой эгоизм. Но эта же любовь может стать ноуменальной, если мать видит в ребенке будущее ты. Потому что грудной ребенок еще не я и для матери по природе он еще не ты, а ее естественное продолжение. Если же мать видит в ребенке будущее ты, сотворенное по образу и как подобие Божье, то ее любовь ноуменальная, а не только естественная. Когда Ангел Гавриил сказал Марии, что она родит Сына, и Мария ответила: “се, Раба Господня, да будет Мне по слову твоему” (Лк. 1, 38), а затем: “величит душа Моя Господа и возрадовался дух Мой о Боге” (Лк. 1, 46—47), она ноуменально уже любила своего Сына, еще нерожденного. Ноуменальная любовь — любовь в Боге. Индивидуальность и личность не одно и то же. В мире все индивидуально: нет двух одинаковых капель воды (Лейбниц). Но личностью обладает только человек, только он непосредственно сотворен Богом и по Его образу и как Его подобие. Но в грехе человек нарушил это подобие: он стал сам. Само отделяет человека от Бога. Но без самого он не был бы личностью. Противоречие человека: он сам отделяет себя от Бога, и в то же время он сам должен отречься от себя самого, чтобы вернуться к Богу. Человек не может сделать этого сам, его возвращает к Себе Сам Бог, иногда даже против воли самого человека. И в то же время верно и противоположное суждение: Бог все может сделать, кроме одного: вернуть к Себе человека, если человек сам не хочет к Нему вернуться (Августин). Формально-логически эти два предложения несовместны, реально онтологически они тожественны. Логическая несовместность — свойство моего ума. Но если я хочу вернуться к Богу, то я должен реально отречься от себя, в том числе и от своего ума.
И все же сам я этого не могу сделать. Если я скажу себе: да, надо отказаться от свободы выбора, не буду выбирать ни выбора, ни невыбора, то, решив не выбирать, я уже выбрал невыбор, самое мое решение не выбирать, уже было выбором, например, выбором между решением и нерешением. Как бы я сам ни поставил себе эту задачу, все равно я сам ее поставил, тогда необходимость в форме свободы выбора. Это мой грех, и я сам не могу отречься от себя самого.
И все же я могу отречься от себя самого: “Покайтесь, ибо приблизилось Царствие Небесное” (Мф. 3, 2), с этого начинается Благая весть. В покаянии я возвращаюсь к Богу, и Он принимает меня. Но могу ли я каяться, не веря Ему? Вера — дар от Бога, дар даром даваемый. Я не могу даже покаяться, если Бог не даст мне веру — силу покаяния. Бог же не дает мне этой силы, если я не хочу ее получить, не каюсь. Опять два логически несовместных, онтологически тожественных предложения. Реальное отожествление их мною, именно мною самим, есть вера — дар даром даваемый. Не трудно заметить, что это предложение противоречиво,— парадокс, но вера и есть парадокс (Кьеркегор)— тайна, реальная тайна, то есть сама жизнь, истинная жизнь.
Эту невозможную для человека задачу — вернуться к Богу — Бог облегчает. Бог сказал: “нехорошо быть человеку одному, создам ему соответственного помощника” (Быт. 2, 18). И создал Адаму из ребра его Еву. И все же, пока они не пали, Ева еще не была ему соответственным помощником. В падении же она стала ему несоответственным помощником: она соблазнила его, и он пал: вкусил от древа познания, получил свободу выбора и был изгнан из Рая. Каждая капля воды индивидуальна, но капля воды — не личность. Личность — только человек, дар человеку от Бога. Но сейчас мы получаем этот дар только в падении, через грех и через соответственного помощника. Соответственный помощник — ты. Адам вкусил от древа познания — от древа свободы выбора, вкусил грех. Тогда он получил возможность стать личностью — в покаянии вернуться к Богу. И Бог дает человеку соответственного помощника, чтобы помочь ему вернуться к Богу, но уже как личности — вернуться и знать, что вернулся. Ева оказалась несоответственным помощником. Она может стать и соответственным, но только не как соблазнительница, если откажется от соблазна. “Соблазн должен прийти в мир, но горе тому человеку, через которого он пришел” (Мф. 18, 7). Горе Еве. Всякий человек, всякое ты может стать для меня соответственным помощником — ты для я. Тогда ты для меня ноуменальная личность, и я сам стану я через ты — ноуменальной личностью. Но при условии, если я ощущаю абсолютность и вечность отношения “я — ты”, тогда между нами Бог, хотя бы мы этого и не знали. “Где двое или трое собраны во имя Мое, там буду и Я” (Мф. 18, 20).