Ну да другого лица он себе делать не хотел.
Саквояж с товаром для первого фигуранта, первого объекта его интриги, ждал Валерия в прихожей. Такси пришлось вызывать на лестнице.
Серо-красная коробочка автомобиля ползла по кипящим электронно-механической жизнью улицам. Дома с последней поездки обросли каким-то серым сверкающим мхом, отчего казалось, что все вокруг припорошено блестками. Привычным был поток машин тысяч моделей, которые прямо на ходу меняли облик, и небо, затянутое почти сплошной сетью из тросов, эстакад, подвесок и монорельсовых дорог. Все это буйство техники общалось между собой, правда, в уже недоступной для человека области. Пожелай Валерий услышать их диалоги или увидеть предметы их споров – прозрачные стекла такси стали бы экранами и на них беспрерывной лентой пошла бы смесь из рекламы, расчетов и обрывков программных кодов.
Но Олефир уже давно предпочитал просто смотреть в окно, как смотрят пассажиры скоростного поезда на сельский пейзаж: рядом с дорогой отдельную корову разглядеть трудно, но виды на дальнем плане очень даже ничего. Если вникать в суть каждой новой перемены, будет только грустно и, может быть, даже страшно. А просто так, без разъяснений, город в огнях был очень красив, несмотря на всю свою механистичность. Так бывает красиво диковинное морское существо – быстрое и грациозное, жаль, что совсем чужое.
Такси предупредительно пискнуло и пошло вниз – в сеть переходов и туннелей. Электронной жизни там меньше не стало, а со свободным проездом и дорогами было хуже. Такси то и дело останавливалось, заваливалось на бок или просто перебирало колесными блоками, будто лапами. Кабина с человеком едва успевала поворачиваться относительно каркаса такси и оставаться вертикальной – Валерия ощутимо трясло.
Но вот за окном мелькание прожекторов окончательно сменилось сумраком технической подсветки, перестали мелькать большие силуэты и даже потоки маленьких механических тварей ощутимо пошли на убыль. Прибытие. Дверца поднялась, Олефир выбрался наружу.
Такси укатило.
Помахал руками, размялся – разговор с семейством Бражниковых никогда не был легким делом, и до кулаков могло дойти по самому пустяковому поводу. Валерий прокрутил в памяти привычки старообрядца. Подхватил саквояж и пошел в самый маленький и захламленный коридор. Пожалуй, только в таких местах еще водились люди с независимым характером, да притом без микрочипов в голове и виртуальных воспоминаний. В «Аркадиях» – многочисленных вариантах сельского рая, зоны которого встречались от тропиков до полюса, – жили дети состоятельных родителей. Возраст их не имел значения. Как только человек начинал задаваться вопросами жизни и смерти, искать настоящей власти или просто самостоятельности, – он неизбежно стремился к машинам, залезал в виртуальность и уходил в большой мир.
Идти пришлось долго, много дольше, чем ехать. Старый технический лаз, построенный для бесперебойного обслуживания отключенных ныне трубопроводов, несколько раз поворачивал, расширялся, сужался, пока не вывел Олефира к занавесу из обыкновенной холстины. Впрочем, холстина эта в прошлой жизни была термической изоляцией. Занавес перегораживал коридор, а рядом на леске висел молоток. Над занавесом была укреплена маленькая медная икона. Валерий взялся за ручку и постучал в стену.
С той стороны холстину отодвинул мальчишка лет десяти в линялом спортивном костюме «Дот» и со стволом солидного калибра в руках.
– Ты? – он был удивлен.
– Я, Григорий, я. Дед на месте? Позови.
Мальчишка секунду колебался, но задернул ткань и поспешно – судя по звуку шагов – удалился.
Бородатый человек во власянице, которого привел Григорий, был хитрым и пронырливым религиозным фанатиком, готовым на многие жертвы во имя своих идей и совершенно не переносящим чужих мнений. Настоящего старообрядчества в нем оставалось на донышке, однако же внешне все ритуалы он соблюдал строго и, как вышел, первым делом двуперстно перекрестился на икону. Единственной щелью в броне его догматов была торговля.
Бражников-старший обладал звенящим и одновременно скрежещущим баритоном. Валерий переключил слуховое восприятие на дисплеи в контактных линзах – получилась проповедь в бегущей строке.
– …геенна огненная. И как жить? Робота из берданки не всегда добыть получается! – пятиминутная речь всегда завершалась единообразно.
– Патронов сегодня тебе не привез, – Валерий сохранял на лице выражение почтительного спокойствия. – Есть вещь получше.
– Не греховная ли?
– Тебе решать. Будешь роботов импульсом бить. Электромагнитным. Мощная пушка, у них защита не выдерживает.
Из саквояжа Олефир достал что-то вроде пистолета-пулемета со складным прикладом.
– Номера все спилены, следовые чипы удалены, – он начал рекламу товара в добродушно-расслабленном тоне. – И тут еще новая оболочка поставлена, чтобы на радарах не отражаться.
– Нет, – старообрядец всегда начинал торг с этого слова. – Такие долго не работают. Ломаются.
Естественно, они ломались! Старец и его семья, сами того не желая, продолжали числиться гоминидными единицами. Со всеми правами, льготами и ежемесячными пособиями трех видов. Охота, на которую ходил старообрядец, юридически была хулиганством, и стоимость каждой разбитой машины возмещалась из доходов человека. С берданкой старец осторожничал, из туннелей старался не показываться. Слишком дорогие роботы успевали прятаться или уворачиваться от выстрела. А как нормальное оружие получал, все норовил на простор вырваться. От широкого импульса не особенно увернешься, будь у тебя мозги трижды электронные. И на улицах пустого места никогда не бывает – коммуникации перегружены, а программы закладывают риск потери мобильных роботов в общую смету. Кредит свой старообрядец быстро перерасходовал, и машины отключали опасное устройство.
– Этот дольше протянет. Надежность, дублирование функций. И я могу гарантию дать, на три года.
– Гарантию? – не поверил старец.
– Как сломается, получишь такой же. Безвозмездно.
Бражников подозрительно уставился на Олефира.
– Ты ведь человек, щедростью не отмеченный. Так какого рожна, сребролюбец? – казалось, что его борода шевелится отдельно от его тела. Значит, напрягся.
– Душу твою я все равно не куплю. И тела близких твоих ты мне не продашь. Целиком не продашь…
Тут пришло время вспомнить умение спасать свое тело от повреждений. Старец очень толково попытался ударить Валерия под ложечку. Затем в лицо. И еще, все равно куда. Олефир быстро отступал вглубь коридора, иногда ставя блок. К драке решил присоединиться Григорий. Вернее, просто попытался застрелить гостя. Валерий это увидел и постарался, чтобы старец оказался на линии выстрела. Пришлось быстро вспомнить еще немного боевых умений – в памяти с щекочущим хрустальным звоном распаковалось полдюжины утилит. Так что, когда прозвучал выстрел, пуля ушла в потолок, да и рикошетом никого не задело.
– Назад! – старец после вмешательства внука как-то успокоился. – Вернись на место!
Григорий снова скрылся за холстиной.
– Я бы не предложил такой вещи, не имея чего взамен, – чуть задыхаясь, примирительным тоном начал Олефир.
– Нечего мне у тебя, безбожник, покупать!
– Даже жениха для внучки? Соне-то пятнадцатый годок пошел! Пора думать.
Бражников нахмурился. Семья старообрядцев, хоть и большая, жила замкнуто. Последний раз человека из своих они видели шесть лет назад. Слышали, что где-то есть целые общины, но идти туда старец не хотел. Далеко, ненадежно. Вдруг это не люди доброго толка, а уже сгнившие манекены? И еще его крепко держал на месте незавершенный иконостас. Не зря же он золото и серебро из схем электронных выплавлял!