Досталось и нашим друзьям, сидевшим плечом к плечу. Вадим смеялся, но шутить не шутил, а вот Ротбирт весело огрызался, словно отбивал мечом удары нескольких противников сразу.
- А твой язык такой же острый, как и твой меч, - шепнул Вадим другу, когда тот, успешно отбив новую атаку, плюхнулся на место и подставил новенький рог под струю пива из меха в руках лэти. Вадим тоже пил из рога. Ротбирт уже хотел что-то ответить, но струя пива вдруг плеснула ему на куртку. Она была не кожаная, под доспехи, а из крашеной ткани, новая...
Мальчишка вскинулся, вспыхнув и замахнувшись. Но лэти растерянно смотрел в сторону - и стало ясно, что его толкнул сидевший подальше Эльрида. Облокотившись на стол, щитоносец Энгоста спокойно и зло улыбался, глядя на Ротбирта.
Ротбирт неспешно отряхнул то, что не успело впитаться - и негромко, дружелюбно спросил:
- Может, тебе не худо будет полежать, Эльрида?
Щитоносец Энгоста сощурился. Он понял это, как намёк на драку - и решил взять реванш за проигрыш Вадиму в схватке с его другом.
- Не ты ли меня уложишь?
- Да нет, мне думается, ты и сам упадёшь, если встанешь, - продолжил Ротбирт. Кругом притихли. Эльрида подозрительно спросил:
- Что ты хочешь сказать?
- Ну, если после пары рогов пива твои глаза не видят, куда лезут руки, то уж ноги тебя точно не удержат, - пожал плечами Ротбирт.
Хохот буквально раздавил Эльриду. Он побагровел, но повёл себя достойно - пересилил злость и рассмеялся вместе со всеми. Ротбирт сам налил себе пива и сел. И только Вадим видел, какие злые у него глаза. Зубы Ротбирта скрипнули о край рога, Вадим положил руку на локоть друга и шепнул:
- Самые большие глупости делаются в гневе.
Каменный локоть под его ладонью ожил.
- Даже боги от них не избавлены, - ответил Ротбирт и потянулся за мясом.
Кто-то провозгласил здравицу в честь кэйвинга. Дружина подхватила, лязгая металлом и вскидывая чаши и рога. Йохалла что-то сказал старшему сыну, Увальду, стоявшему за плечом отца - и ответил здравицей в честь дружины.
- Возьми, Вадомайр Славянин, ратэст кэйвинга Йохаллы, - услышал Вадим над своим плечом и повернулся. Незаметно подошедший под общий шум Увальд протягивал ему широкое золотое кольцо со знаком в виде косого креста. - Это знак - "нэд" - "близость". Кэйвинг дарит тебя кольцом дружбы за отвагу в первом бою и верность дружинному братству.
Лицо мальчишки было серьёзным. Вадим принял кольцо и, надев его на палец, поднялся на ноги. Наклонив голову, он несколькими словами поблагодарил кэйвинга - а, сев, обратил внимание, что кольца получают все, кто участвовал в дневном захвате крепости.
Веселье продолжалось вовсю. Правда, оно стало неожиданно менее шумным - многие слушали Эдэрика, певшего о богатыре Свайдакаре и Древних Днях. Казалось, что сэпу всё равно, слушают его или нет - он пел, прикрыв глаза, словно бы для себя. Может, так и было. Если поют не для славы, а для души, боги дарят такому певцу великое право - переноситься в то, о чём он поёт...
Но вот сэп встряхнулся, словно пёс, выходящий из воды - и вдруг запел другое:
Постепенно затихли даже самые буйные. Песня звала, песня обещала, будила что-то...
- Увидеть бы дальние моря, острова, невиданных рыб и зверей... - сказал Ротбирт мечтательно. - Море есть теперь, лес есть - можно ладить скиды и плыть по нему, пока руки ворочают весло... А если умереть - то в пути, лицом к цели! Скажу честно - море околдовало меня, едва я его увидел, Вадомайр.
- Да, красиво, - согласился Вадим. И добавил неожиданно даже для себя: - Мы с тобой молодые, кто нам помешает в один прекрасный день взять и поплыть на край света!
Мальчишки переглянулись - и каждый отметил, как светятся у другого глаза...
...А пир продолжался. Многие, отвалившись от еды и питья, предавались невинным развлечениям типа игры в кости, борьбы на руках и ножах. Масштабы разгула поражали непринуждённостью - и удивляли тем, что, даже упившись до косоглазия, анласы не занимались переламыванием спин рабам или насилием на столах служанок. Больше того - Вадим заметил, что любая пьяная свара прекращалась, стоило рядом появиться женщине и всего лишь косо посмотреть на буянов. Лэти же, обеспечив столы всем необходимым, спокойно удалились на травку и устроили свой пир - не столь разнообразный, может быть, но не менее обильный и сытный. Заботу о пирующих они оставили на служанок и щитоносцев.