Вадим сделал несколько шагов не понимая, откуда на него внезапной волной нахлынул необъяснимый страх. Он вдруг взглянул на сидящего перед ним другими глазами: его лицо было не просто бледным, а бесцветным, как воск, особенно неприятным был сероватый цвет губ. Вадиму даже мысленно не хотелось проговаривать пришедшее сравнение: как у трупа. А ещё его черты были какими-то замороженными, как будто лицевые мышцы застыли, затвердели, и бескровные губы двигались словно через силу, отдельно от остававшегося неподвижным лица. Вадима передёрнуло от назойливо напрашивающегося сравнения. Словно в подтверждение этого парень коснулся щеки — осторожным, испуганно-неуверенным жестом.
— Ну? Чего ты хотел?
Тот протянул руку, указывая на зацепленные за ворот рубашки Вадима тёмные очки.
— Можно? На минутку…
— Да пожалуйста! — Вадим поспешно стал отцеплять очки, путаясь в их дужках и петлях расстёгнутого воротника. — Хоть насовсем возьми.
— Правда?
— Конечно! — Он протянул очки, стараясь не коснуться при этом перепачканной засохшей кровью руки.
— Спасибо… — почти прошептал светловолосый. Он повернулся так, чтобы свет из окна падал на стёкла очков и поднёс их к лицу, касаясь поверхности самыми кончиками пальцев, словно боясь спугнуть возникшее в ней отражение. — Спасибо…
Вадим осторожно отступил на несколько шагов, но парень больше не обращал на него внимания, вглядываясь в стёкла, словно в зеркало. Тогда Вадим развернулся и с облегчением бросился вниз по лестнице. Миновав один пролёт, он сбавил ход — здесь было темно, только самые нижние ступеньки вырисовывались в падающем из открытой двери подъезда свете. И возле самой последней виднелось лежащее на полу тело. Вадим застыл посередине лестницы, с замершим сердцем вглядываясь в него, узнавая и не желая узнавать запрокинутое лицо, видя, и не желая видеть перерезанное горло, из которого будто вырваны какие-то окровавленные лохмотья. Взгляд скользнул на последнюю ступеньку, забрызганную тёмными каплями, и остановился на ней, не в состоянии вернуться к лежащему человеку. Мысли вдруг стали неповоротливыми, размытыми, разум будто не желал фиксировать то, что находилось перед глазами.
В этот момент локоть Вадима сжала сильная рука и он, уже не помня себя, заорал, и так же резко замолчал, увидев перед собой светловолосого парня, с которым только что расстался в комнате. Он попытался вырваться, но тот только сильнее сжал его руку и потащил обратно наверх.
— Слава! — наконец выдохнул Вадим. — Там…
— Да. Ты ему не поможешь.
Оказавшись в комнате, Вадим рывком высвободился и снова бросился к двери, однако на пороге резко остановился, ухватившись за косяк и изо всех сил сжав шероховатое дерево, словно пытаясь удержать себя на месте против своей же воли, лишь бы не заметаться в панике, лишь бы сохранить хоть видимость спокойствия.
Не мог он выйти за эту дверь, спуститься по этой лестнице, внизу которой Слава! В одном светловолосый точно прав — ему уже не поможешь, Вадим очень хорошо запомнил, и вряд ли уже когда-нибудь забудет бессмысленно уставившееся в потолок лицо, раскинутые руки и тёмное, мокро поблёскивающее месиво на месте шеи. Он не мог, просто не мог увидеть мёртвого Славу ещё раз, не говоря уж о том, чтобы перешагнуть через него. Этого Вадим сейчас боялся даже больше, чем встретиться внизу с тем, кто его убил. Но ведь кто-то его убил. Вадим ещё сильнее сжал дверной косяк и оглянулся. Светловолосый сидел на узком пыльном подоконнике и спокойно смотрел на Вадима. Когда тот обернулся, он соскользнул на пол и распахнул окно. Без всяких слов. Вадим с трудом отпустил дверную раму, словно она была соломинкой, не способной спасти, но дающей иллюзию опоры, и подошёл к окну. Сразу под ним был железный козырёк крыльца. Внезапно Вадим почувствовал, как на его плечо легла рука и чуть не вскрикнул.
— Подожди. Сначала я. На всякий случай.
Вадим мог только кивнуть, переводя дыхание. Парень легко перескочил через подоконник, наполовину оторванный лист железа громыхнул под его тяжестью. Не останавливаясь, светловолосый так же легко — слишком легко для раненого — соскочил вниз и застыл, осматриваясь. Вадим уже хотел последовать за ним, но в этот момент едва уловимый звук заставил его резко обернуться. Сзади никого не было, только темнел в противоположной стене дверной проём, но нервы сплелись в тугой клубок страха. Несколько секунд тишины и снова отчётливый звук, словно скрипнула половица на лестнице. Больше ни о чём не думая, Вадим перелетел подоконник, поскользнулся на наклонном козырьке крыши и едва не свалился на землю, лишь в последний момент успев приземлиться на ноги.