— Есть, подожди.
Макс принёс бутылку, окинул глазами кухню и, не найдя ничего подходящего, налил водку в чайную чашку. Антон почти выхватил её, проглотив содержимое одним глотком. Как будто вода. Чтобы пить водку как воду — такого с ним ещё не было. Хотя… а наблюдать, как человек распарывает себе живот — такое с ним было? А чтобы рана сама затягивалась от одного прикосновения руки — такое он раньше видел? Антон снова выпил, и только теперь почувствовал внутри лёгкое тепло. Слава богу.
…Макс выслушал рассказ Антона с таким видом, будто не сам ещё пару часов назад пытался убедить его в существовании вампиров. Сказанное Антоном уничтожило последнюю надежду на то, что всё эта история — химера, обман, плод фантазии, и теперь Макс с удивлением признался себе в том, что эта надежда действительно была и в глубине души он хотел быть разубеждённым в собственных догадках. А теперь, видя ещё недавно скептически настроенного Антона растерянным и перепуганным, он понял, что скептицизм друга был последней соломинкой, за которую он, Макс, пытался уцепиться. Но теперь этой соломинки больше нет, и нет пути для отступления. Вампиры существуют, и это сказал всегда спокойный и здравомыслящий Антон. Вампиры существуют. Вампиры действительно существуют.
— …тебе это не приходило в голову?
Макс очнулся от своих мыслей и вопросительно взглянул на Антона.
— Прости. Что ты говорил?
— Я спросил, не приходило ли тебе в голову, почему он так поступил?
— Ты о чём?
— Ты что, совсем не слушал? Я говорил, что избавиться от нас ему проще простого. Во-первых, он может с помощью гипноза заставить нас обо всём забыть, а во-вторых, ему ничего не стоит попросту убить нас. Так почему тогда он преспокойно отпустил меня, да ещё и признался, что действительно вампир? Почему? Может быть, он просто не хочет нам зла?
Макс слушал Антона и в мозгу у него вертелось какое-то воспоминание. Оно будто дразнило его, упорно не позволяя мыслям сфокусироваться на нём. Заставить забыть обо всём с помощью гипноза… попросту убить… заставить с помощью гипноза… В памяти всплыло то, как Сергей внезапно остановился, почувствовав, что Антон наблюдает за ним. И тут же другое воспоминание — ночной парк, руины павильона, Макс прячется в кустах, а Сергей точно так же останавливается напротив и смотрит сквозь ветки… его ничего не выражающий и одновременно пристальный взгляд…
— Да! Антон, я понял! Он пытался гипнотизировать меня. Тогда, в парке, он смотрел на меня точно так же, как на тебя сегодня. С тобой у него чуть было не получилось, а со мной — нет. Похоже, я просто не поддаюсь гипнозу, вот в чём дело. Он решил тогда, что стёр всё из моей памяти и дал мне уйти. А теперь он с твоей помощью пытается запугать меня.
— Запугать? Да ну… Зачем ему тебя запугивать, если он может просто убить? Ему же это ничего не стоило бы.
— Ничего не стоило? И как, по-твоему, он бы это сделал? Момент, когда мы были в парке одни, он упустил, и как ему теперь до меня добраться? Наброситься прямо посреди улицы? Это слишком даже для самого чокнутого маньяка, он же не идиот, чтобы так привлекать к себе внимание.
— Брось, Макс. Зачем ему вообще убивать тебя, что ты можешь ему сделать? Он же бессмертен.
— Бессмертен? Ты так в этом уверен? А может, он просто хотел убедить в этом тебя, а заодно и меня?
— Да? А по-твоему человек, который преспокойно распарывает себе живот а потом заживляет рану собственным же прикосновением, не бессмертен?
— Но ведь как-то уничтожали вампиров?
— Кто уничтожал? Когда? В книгах про Дракулу? В фильмах? Это не кино, Макс, я собственными глазами видел, как он…
— И что? Ты хочешь, чтобы я даже не пытался? Хочешь, чтобы он продолжал убивать?
— Я просто хочу, чтобы ты не делал глупостей. Как ты собираешься его уничтожить? Осиновым колом? Серебряной пулей? Это всё сказки, Макс, а то, что я видел — реальность!
— Сказки, говоришь? Ещё недавно ты и существование вампиров считал сказками. Никто не может быть бессмертным, пойми! Этого просто в природе не может быть.
— Хорошо, не может. Но как ты собираешься его убить?
— Я не знаю. Пока — не знаю. Но не думай, что я брошу это. Он попытался доказать, что бессмертен, значит он боится! Если бы не боялся, то зачем был нужен этот спектакль?
— О господи, Макс… Единственное, что я знаю, это то, что нам надо сейчас успокоиться.
— Да. Наверное, ты прав. Наверное, надо. Только скажи, честно скажи, ты со мной?
— Да.
— Честно? Ты ведь не бросишь меня теперь, когда сам во всём убедился?