Веселые языки пламени осветили пожилого мужчину с проседью в спутанной бороде и одетого как нищий бродяга. Пьянчуга хотел было снова затянуть свою веселенькую песню, но Самир рывком поднял его, и спросил:
— Ты кто, чудила?
— Почему я з-звязан? — удивился бродяга потрясая опутанными конечностями.
Встряхнув его, Самир понизив голос, прорычал:
— Отвечай на вопрос, если жизнь дорога.
В ответ горе певец расплылся в улыбке и затянул:
«Нам жизнь дана, чтоб выучить урок.
Таких уроков получил я впрок.
Я пью вино, когда все воду пьют,
И быстро бегаю когда кого-то бьют».
Самир потеряв терпение отвесил бродяге звонкую пощечину, в надежде привести его в чувство, но не преуспел. Пьянчуга всхлипнув потерял сознание.
Глава 4 (продолжение)
Ассасин сплюнув бросил обмякшее тело от которого шарахнулись даже лошади.
— Ты бы полегче с ним, — вступилась Яла. — Того и гляди прибьешь.
— Меня это не беспокоит. А вот то что он вдруг оказался неподалеку после того как я осмотрел окрестности очень и очень странно, — обеспокоенно ответил Самир.
— Мало ли, ты мог его и не заметить. Возможно он просто дрых в кустах, — предположила Яла.
— Это маловероятно, — твердо сказал Самир. — Его запах можно учуять за пару лиг.
Под дружный хохот, пьянчуга очнулся и потребовал кувшинчик вина, и не дождавшись ответа вляпался лицом в теплый конский каштан. Второй приступ хохота будто прояснил его рассудок и он запричитал:
— Я уважаемый в трех королевствах ашик. Мои баяты и хавасы слушали халифы востока и короли запада, — сплюнув попавший в рот конский навоз, бродяга не унимался. — Меня нельзя пачкать лицом о лошадиное дерьмо, Трое вам этого не простят.
— Ты погляди, — сквозь хохот воскликнула Яла, — он и Троицу приплел!
Первым взял себя в руки Самир. Бесцеремонно поставив незнакомца на колени у костра, он спросил:
— У тебя всего одна попытка. Выкладываешь как на духу кто ты, и как здесь оказался, либо уже завтра на закате твои глаза склюют вороны.
Бедолага от неожиданности выпучил глаза, и разинув рот глотал воздух, напоминая выброшенную на берег рыбу. Наконец справившись со своим негодованием, он жалостливо произнес:
— Отпустите люди добрые, я всего лишь бродячий певец. Перебрал с вином, каюсь. Темный попутал, впредь зарекаюсь не пить, только пощадите.
Неуловимым движением ассасин достал свой кинжал и приставил его к горлу незнакомца:
— Ты не ашик, пройдоха. Ашик бы услышал мои слова о последней попытке. И дайры твоей я не вижу, лжец.
— Постой! — остановила кровопролитие Яла. — Возможно теперь он передумал?!
— Да, да я передумал. Я буду кем скажете, только не убивайте, — окончательно протрезвев, взвыл пьянчуга.
— Видишь? — обратился с вопросом Самир. — Он надеется выкрутиться.
— Ты слишком подозрителен, — упрекнула его Яла. — Возможно он и вправду ашик а дайру потерял. Он ведь был пьян...
Но договорить в защиту незнакомца ей не позволил приближающийся конский топот.
Самир резко выкрикнул:
— Яла к лошадям, и не отходи от Асса ни на шаг.
Яла юркнула в темноту где стояли жеребец и кобылка. А плененый незнакомец, неожидано твердо попросил:
— Освободи мне руки воин и возможно, мы сегодня не умрем.
Самир мигом взвесил все за и против, и перерезав веревку, затоптал костер.
Глава 4 (продолжение)
Топот лошадей неумолимо приближался. Молодая луна, едва показавшись из-за холмов, осветила землю, а вместе с ней отряд всадников. Мысль о разбойниках Самир отмел сразу же. На землях Белого Халифата грабежи и разбой искоренили много лет назад. Инстинктивно поправив ножны с кривой саблей на поясе, он приготовился бросить один из метательных ножей, как вдруг из темноты прокричали голосом песчаной совы. Это был условный сигнал ассасинов. Самир убрал нож и обернулся. Незнакомец исчез.