Ника потрясенно смотрела на него. Вот, оказывается, что он на самом деле думает! Она впилась ногтями в ладонь, чтобы не закричать. Господи, пусть он скорее замолчит и уйдет, уйдет!
Но Кирилл долго задерживаться и не собирался. Выговорившись, он перекинул сумку через плечо и выскочил из вестибюля, хлопнув дверью так, что стекла задрожали. Ника в оцепенении смотрела ему вслед.
Дальше все происходило как в тумане. Сколько Ника просидела на лавочке в вестибюле, она вспомнить не могла. Наверное, достаточно долго, потому что Юля встревожилась и спустилась за ней вниз. Увидев Никино побелевшее лицо, она испугалась:
— Вероника Павловна, что с вами? Вам плохо? Может быть, позвать врача? Я сейчас быстро сбегаю…
— Не надо, — Ника через силу улыбнулась и удержала Юлю за руку, — не надо никуда бежать. Я сейчас… — Ника глубоко вздохнула и поднялась на ноги. Во всем теле была слабость, как от физической перегрузки.
— Ты знаешь, я действительно плохо себя чувствую, — виновато сказала она. — Наверное, нам лучше отменить сегодняшнее занятие.
Юля закивала:
— Конечно-конечно.
— Перенесем на завтра, хорошо? Ты можешь прийти пораньше?
— Когда скажете, Вероника Павловна. — Юля продолжала встревоженно смотреть на нее. — А до дома вы нормально доберетесь? Может быть, машину поймать или проводить вас?
— Ну что ты, Юленька. — Нике стало стыдно и за то, что так распустилась, и за то, что накричала сегодня на Юлю. — Спасибо. Я здесь близко живу, вполне доберусь.
Как в тумане она поднялась на третий этаж, переоделась, взяла сумку и поехала домой. Мелькнула мысль позвонить Маше, — мелькнула и пропала. В этой ситуации ей никто не поможет, только она сама.
Дома она бросила сумку на пол возле вешалки в коридоре, там же скинула куртку и ботинки, прошла в спальню и, не раздеваясь, прямо в джинсах и свитере повалилась на кровать. Вот так бы и лежать, уткнувшись носом в стенку, и никого не видеть, и ни о чем не думать. Только бы ни о чем не думать!
На улице постепенно стемнело, свет от фонаря за окном бил прямо в глаза, но вставать и зашторивать окна не было сил. Несколько раз звонил телефон, но трубку Ника не поднимала. Сколько она так пролежала — час, два, три? Она потеряла чувство времени. Наконец кто-то бешено затрезвонил в дверь. «Кто бы это мог быть? — без всякого интереса подумала Ника. — Не стану открывать, не хочу». Но в дверь звонили и звонили. Ника сначала зажала уши, но потом, чтобы избавиться от этого трезвона и не перепугать соседей, пришлось встать и пойти к двери. На пороге стояла испуганная Маша:
— Что с тобой, ты жива?
— Ничего со мной, — апатично сказала Ника.
Однако Машина тревога заставила ее встряхнуться. Маша оглядела ее со всех сторон, заметила брошенную как попало сумку и куртку на полу, потом прошла в комнату и зажгла свет.
— И давно ты тут предаешься отчаянию? — сердито спросила она. — Что хоть случилось? Я позвонила тебе на работу, сказали, что тебе стало плохо. Звоню домой — никто не подходит. Я уже Бог знает что передумала… Так по какому поводу вселенская скорбь?
— Ко мне приходил Кирилл. — Нике на глаза навернулись слезы. — Он мне сказал… В общем, теперь я понимаю, почему он… почему я никому не нужна. — Слезы покатились по щекам.
Маша обняла подругу и повела в комнату.
— Ну-ну, не плачь только, мало ли что обиженный мужик скажет! Что он тебе наговорил? Впрочем, подожди рассказывать. Ты небось и не ела ничего с утра? Пошли на кухню, я тебя буду кормить!
Через пятнадцать минут на столе уже красовался омлет с сыром и помидорами и овощной салат. Вкусно пахло свежесваренным кофе, а Ника, рассказывая Маше о разговоре с Кириллом, чувствовала, что наконец успокаивается. Выслушав до конца, Маша скептически посмотрела на подругу:
— И ты ему поверила?
Ника вздохнула:
— Понимаешь, в чем-то он прав. Я всегда чувствовала, что у нас что-то не так… Ну, в постели…
Маша рассердилась:
— Глупая, это не тебе, а ему надо слезы лить. Если в постели, как ты выражаешься, «что-то не так», то виноват в этом в первую очередь мужчина! А в твоем случае — только мужчина. Поскольку он у тебя первый. Откуда, интересно, тебе было набраться опыта?
Ника с надеждой посмотрела на подругу:
— Ты думаешь?
— Уверена! И нечего впадать в такое отчаяние.
Ника опустила голову:
— Ох, все так неловко получилось… Со мной в первый раз такое.
— В общем-то ничего удивительного, — заметила Маша. — Обычный нервный срыв. Ты испереживалась по поводу своего прибалта, а тут Кирилл со всякими дурацкими обвинениями. А кстати, от него никаких известий? — Под «ним» Маша подразумевала Андреса Инфлянскаса.
Ника встрепенулась:
— Ты знаешь, а я ведь сегодня даже не слушала, кто звонил!
Она вскочила с кушетки, подбежала к телефону, отмотала пленку автоответчика назад и нажала клавишу прослушивания.
— Моя любимая, — сказал единственный в мире голос…
2
Сегодня у Ники был необыкновенный день — все спорилось, все получалось. Утром они вместе с Юлей придумали программу — лучше не бывает! Движения выгодно подчеркивали пластику верхней половины тела и рук, гибких и выразительных, и скрывали некоторую «тяжеловатость» бедер. Осталось отработать детали, на это у них есть еще почти неделя.
Потом до восьми часов Ника работала со своими обычными группами, а сразу после занятий пулей полетела домой. У нее оставалось не так много времени, чтобы привести себя в порядок и ехать в Шереметьево, самолет из Праги ожидался в одиннадцать вечера. Кроме того, оставалась еще проблема, которую обязательно надо было решить до того, как она встретит Андреса.
Вчера, прослушав запись, Ника сначала не поверила своим ушам. Она прослушивала запись еще и еще, пока Маша решительно не выключила автоответчик.
— Перестань. Ты даже поглупела от радости. Это он? Ну, наконец-то!
Ника закружилась по комнате:
— Он приезжает! Завтра! Завтра я его увижу!
Она с размаху опустилась в кресло, закрыла лицо ладонями и пробормотала:
— Боже, как я жила без него так долго?
Маша невозмутимо налила себе остывший кофе, отхлебнула, поморщилась и сказала:
— Между прочим, ты уже подумала, как поедешь его встречать?
Ника опустила руки. Ее лицо светилось от радости:
— Я хотела попросить у тебя машину. Дашь?
— Конечно, дам. — Маша вздохнула: — Только я не о том тебя спрашиваю.
— А о чем же? — не поняла Ника.
— Ты что, совсем забыла, что он понятия не имеет, кто ты на самом деле и как тебя зовут?
Ника опустилась с небес на землю:
— Ой, да… — она растерянно и жалко посмотрела на Машу. — Что же теперь делать?
Маша покачала головой:
— Тебе решать. Я могла бы напомнить, что мне с самого начала не нравилась вся эта затея, но не буду.
Ника встала, подошла к большому зеркалу и придирчиво осмотрела себя с головы до ног. Потом приблизилась к стеклу почти вплотную и вгляделась в свое лицо. Загар давно исчез, на носу проступили обычные веснушки, глаза не ярко-голубые, а привычно-зеленые и не удлинненные к вискам, а круглые, как у кошки. Волосы уже не черные — краска начала смываться, и позавчера Маша перекрасила Нику в привычный рыжевато-каштановый цвет. Словом, от Лизы Владимирской и следа не осталось.
Придирчивый осмотр своего отражения прибавил Нике уверенности. В конце концов, Ника сама по себе ничуть не хуже, чем Ника как Лиза. В своем нормальном виде она даже лучше. Маша словно прочитала ее мысли:
— Ты мне без грима гораздо больше нравишься, — сказала она, — надеюсь, что и ему понравишься тоже. Только как ты объяснишь, зачем играла в эту игру? Расскажешь про Кирилла?
— Нет. — Ника решительно покачала головой. — Только не это. Скажу, что у меня такое хобби — в отпуске перевоплощаюсь в кого-нибудь другого. Ну, в детстве хотела быть актрисой, не сложилось, и детская мечта со временем превратилась в такую вот забаву. Правдоподобно?