-Мой милый, - говорила она. - ты не должен сдаваться, ты должен быть чуточку сильнее.
Я ревел, это был один из первых дней, что я помнил. Я тогда снова не знал слов, не знал лиц и пугался всего на свете - но она всегда была рядом и всегда объясняла мне непонятное. Она учила меня, поглаживая по лицу. Мы учились произносить мое имя, но ее имя я произносил с большим удовольствием - и первое время ничего кроме я и не говорил. Но она улыбалась. Она понимала, что для меня она оказывает огромную услугу и я никогда этого не забуду. И я тоже понимал это; мы вместе заново учились говорить, держать ложку в моих ставших плохими пальцами и вообще входить в мир. И все такое. А теперь я вынужден был догонять ее, озираться и почти уже звать только лишь потому, что она взяла да уехала.
Человек высадил меня на площади.
-Вот тут я ее высадил. - хмуро ответил он. - Ты что же, будешь ее тут искать? А? Ты вообще меня слышишь? Ты меня понимаешь?
-Да. - ответил я.
-Это идиотизм. - сказал он, а я значения не понял. - Ты ее тут не найдешь.
-Найду. - выдавил я.
-Ой, ну и ищи, если хочешь, - зло проговорил он. - но только если что случится, совесть у меня чиста будет, понимаешь? Я всю жизнь людей отговариваю, и хоть бы что. Вот и ты такой же.
-Она. - стоял на своем я.
Таксист протяжно на меня посмотрел и сказал:
-В общем, удачи. - после чего закрыл окно и уехал, оставив после себя шлейф из выхлопных газов.
И время перестало быть чем-то важным. Я не помнил, когда самолет опустил меня на землю, но кажется, что была ночь. В машине я встретил рассвет. Теперь был день, а я все еще не нашел ее, потому что побродив по площади и не увидев никого на нее похожего, я отправился в парк и горько заплакал. Тяжким бременем знание опустилось на меня - я понял, что как бы я ни старался, как бы я не запоминал слова, как бы не заучивал цифры и не пытался бы читать, все кончено. Она уехала насовсем. Она в чужом городе, зная, что я не смогу отправится за ней следом. Она решила, что с нее хватит - и в этом есть смысл, я не могу ее винить, ведь со мной ужасно сложно, ей приходится читать мысли и постоянно думать о чем-то своем. Я иногда вижу, как у нее проступают морщины и как она кривится, глядя на меня, но ничего ей не говорю - да у меня слов таких нет, чтобы сказать. Я вижу, как ее передергивает, когда она говорит:
-Мой милый, вот, попробуй прочти, - а у самой дрожат руки и на глазах слезы. - Ну же, сладенький, давай покажем, как ты умеешь делать все то, что умел раньше. Ну же. Ну же.
И, разумеется, она устала. Смотреть на меня, наверное, ужасная пытка, особенно когда она вспоминает, каким я был. Жаль, я не помню. Она говорила, что всегда была со мной, каждый прежний день она была рядом и будет каждый следующий - но я не помню, было ли так, и не думаю, что будет так. Я иногда спрашивал:
-Как? - поднимая глаза на нее и словно бы обводя пространство. - Как?
Она делала вид, что не понимает и переспрашивала:
-О чем ты спрашиваешь, милый?
-Как? - спрашивал я о том самом случае и, конечно же, она это понимала, потому что губы ее дрожали.
-О чем... - она делала паузу и отводила глаза в сторону, чтобы незаметно утереть их ладонью. Но я замечал. - ...о чем ты спрашиваешь, мой дорогой?
-Как? - я начинал дрожать от ярости.
-О чем же ты все спрашиваешь? - плача, шептала она, прижимая мою голову к своей груди. - Что ты хочешь знать, мой милый, что...
Я не виню ее за то, что она уехала от меня, что не захотела, чтобы все мое существование было чем-то для нее. Это же мое существование. Она решила уйти. Ну, я тоже ушел. Просто для меня она - это что-то, что много. А я для нее теперь - что-то, что мало, вот и все. Не нужно знать две тысячи слов, чтобы сказать об этом. Да не нужно даже знать и сотни. Люди преувеличивают значение слов. Люди преувеличивают значение всего, не понимая, что важно.
В парке, где я сидел, прорыдавшись, было хорошо. Легкий ветерок шевелил мои волосы на затылке, пробирался под рубашку, залетал под шорты. Я улыбался беззубым ртом этому миру, потому что еще двадцать минут назад мне хотелось есть, но я переборол себя и подошел к окошку бистро, что стояло неподалеку. Я вспомнил ее уроки, выбрал самую красивую еду, что была нарисована, и пальцем показал на нее продавцу. Отдав ему оранжевую бумажку из кошелька и получив сдачу, я с удовольствием начал есть. После, разумеется, я спросил без слов, не видел ли он ее, показав ему фото.
-Кажется, видел, - задумчиво почесал голову. - вы ее друг?
-Она. - просто ответил я. - К ней. Приехал.