Застывшая тишина царила в этой обители мертвецов. В кармане плаща я нащупал два обсидиановых шарика и начал медленно прокручивать их, активизируя считывающий механизм. Цок-цок — холодные камешки стучали друг о друга. Зацепившись за этот звук и ощущение прохлады в ладони, я вошел в измененное состояние сознания и стал погружаться до нужной мне глубины. Когда мир подёрнулся полупрозрачной плёнкой, а силуэты деревьев и фигуры людей вдалеке слегка подсветились, я зафиксировал состояние. Достаточно. В такой компании нужно сохранять бдительность, и «улетать» далеко — чревато.
Народу собралось прилично. Люди кучно толпились на свободном от деревьев пятачке по одну сторону от гроба с телом покойного. Священника среди них не было, что неудивительно. Олег на дух не переносил святош и, разумеется, об отпевании не могло быть и речи. Да и профессионалу его уровня оно не требовалось. Тому, кто провёл вне тела столько времени, и для кого Та сторона — дом родной, жалкие костыли были ни к чему.
Я выхватил взглядом знакомые лица в первых рядах. В них читалась тоска и обречённость. А над головами висело тяжёлое грязно-коричневое облако, от которого воздух стал вязким и душным. Я даже поймал себя на мысли, что кто-то из толпы сейчас заголосит: «На кого ж ты нас покинул, соколик ясный?!» Не зря Олег как-то оговорился, что учеников на Земле у него нет, одни слушатели. Презрительно сплюнув, я направился к усопшему.
Возле гроба стояла худая женщина в длинном черном пальто. Лицо, жутко похожее на Гринча из фильма начала двухтысячных, осунулось и приобрело нездоровый сероватый оттенок. Нина Петренко. Одна из так называемых «старичков» школы Олега. Да только я прекрасно помню, как эта «специалистка» знатно обосралась и с позором была изгнана Олегом из направления. А теперь вот стоит с умным лицом и несёт какую-то чушь.
— Давайте настроимся, активизируем все наши структуры и пошлём лучи света учителю, чтобы помочь его душе перейти на иной план.
— То-то я гляжу, вы прям излучаете Фаворский свет! Смотреть больно, — язвительно перебил я Петренко. — Вы себе помогите, убогие. А Олег и без вашей сраной поддержки справится.
Женщина подняла глаза и уставилась на меня в немом изумлении. Её поле окрасилось красно-зелёными оттенками удивлённого негодования.
— Т-ты?.. — выдохнула она через силу. — Да как ты посмел прийти?!
— Очень просто, — я широко улыбнулся, вызывающе глядя на Петренко. — Взял. И. Пришёл.
Шарики в кармане потеплели: отлично, процесс пошёл. Нужно продержаться ещё немного.
— Олег тебя отстранил! — тыча в меня пальцем, шипела Нина. — Ты не имеешь права…
Свободной рукой я поймал её палец. Изумлённая, женщина попыталась освободиться, но тщетно.
— Будешь махать руками — оторву нахрен и выброшу в Неву, — тихо, почти ласково произнес я, одарив Нину своим фирменным взглядом. — Кивни, если поняла.
Петренко хотела что-то сказать, но поперхнулась, съёжилась и покорно наклонила голову.
— Вот и чудно, — я отпустил её палец. — Я пришел попрощаться с учителем. Пять минут потерпите, чай, не сахарные — не растаете.
— Что ты себе позволяешь?! — возмутилась женщина с широким лопатовидным лицом, жиденькими волосами до плеч и широко распахнутыми, как у куклы, глазами.
— А я всё гадал, Звездецова, в какой момент ты откроешь свой хлебальник, — нарочито радостно откликнулся я. — Признаться, ты меня разочаровала: стареешь, теряешь хватку.
Лицо женщины покрылось бордовыми пятнами, а губы задрожали в припадке злости.
— Среди нас вообще есть мужчины?! — обернулась она к собравшимся. — Или мы так и будем терпеть оскорбления этого отщепенца?
Несколько мужиков разом вышли из толпы. Намерения этих идиотов прекрасно читались в глазах. Но я видел глубже. Под хлипким слоем напускной бравады явственно проступал иррациональный ужас. Их внефизическая составляющая чуяла хищника и подавала чёткие сигналы телу. Но мужики были слишком тупы, чтобы понять, что к чему. Слушатели, бля.
Меж тем обсидиановые шары уже ощутимо жгли ладонь: запись нужной мне информации подходила к завершению.
— Стойте! — вперёд вышла молодая девушка, черты лица которой до боли напоминали Олега. — Никаких разборок на похоронах отца!