И правили этим миром боги. Существа могущественные, из числа тех, что могут осушать моря и наполнять жизнью кромешные бездны подземелий. Всевышние были порой жестоки, но не чуждо им было и сострадание. Смертные выказывали богам своё почтение, а те взамен даровали им свое благословение и покровительство.
Так было, но всё изменилось в один миг.
Никто точно не знает, что именно тогда произошло. Известно лишь одно: в тот день боги покинули мир.
Покинули его навсегда.
И перед тем, как уйти, они уничтожили всю привычную магию. Это повергло мир в пучину боли и страданий. Все народы и живые создания, кто зависел от магии, погибли. Землю унаследовали люди – единственные, кто мог существовать и без волшебства.
Однако же уничтожить основополагающую силу этого мира, сиречь магию, абсолютно и бесповоротно оказалось не по силам даже богам. Или, возможно, всё это было частью их плана; последней и самой злой шуткой.
Как бы то ни было, с того самого дня, как всемогущие сущности покинули мир, магия могла находить своё воплощение только в одной форме: в виде колоды колдовских карт. Кем и при каких условиях были созданы первые карты мне неведомо. Когда я родился, в мире уже было порядка двух сотен колод. Сейчас же на всём континенте есть всего пару личностей, кто способен изготовить настоящие колдовские карты, и на создание одной только колоды у них уходит несколько лет.
Использовать колдовские карты могут лишь те, у кого с детства проявляется соответствующий дар. Такие люди способны чувствовать заключенную в картах магию и применять колоду по назначению. Определяют их по цвету зрачков – у людей с даром они приобретают золотой оттенок в тот самый день, когда в них пробуждаются будущие способности.
Обычно дар проявляется в детском возрасте, начиная с трёх лет. Как только у ребёнка глаза окрашиваются золотом, его забирают из семьи и увозят в Академию Игр, где он получает свою первую колоду колдовских карт, после чего тамошние наставники начинают его обучение.
Тех, кому посчастливилось закончить Академию Игр, и вернуться в большой мир (некоторые проводят в качестве ученика всю свою жизнь, стареют, а затем умирают в стенах Академии) принято называть Игроками, а само использование магических карт – Игрой. Ирония заключается в том, что в уже упомянутые древние времена карты использовались исключительно для азартных игр.
С появлением в мире колдовских карт, как единственного источника и проводника волшебства, использование магии действительно стало похоже на азартную игру. Ведь каждая Игра, даже если это безобидное заклинание по очищению неба от туч, может обернуться не только смертью самого Игрока, но и погубить всех окружающих, кому в этот момент не посчастливится оказаться рядом с незадачливым обладателем магического дара…
Между тем, я всё ещё стою перед дверью небольшого постоялого двора, так и не решившись постучать. Неожиданно за дверью слышится какое-то движение, и я поспешно отпускаю дверное кольцо, отступая на шаг назад.
Как раз вовремя.
Дверь распахивается, причем так резко, что не отойди я от неё, точно получил бы по лбу. На пороге возникает стройная невысокая женщина; она почти на голову ниже меня. На вид ей чуть больше тридцати лет, и она кажется мне очень симпатичной. Общее впечатление не портят даже растрепавшиеся волосы, глубокие синяки под глазами, и простое серое платье, достающее почти до пят и старательно скрывающее фигуру и грациозный стан дамы. Впрочем, оно явно не справляется со своей задачей.
– О, милорд Игрок! – девушка, отворившая дверь, склоняется в низком поклоне, чем мгновенно приводит меня в замешательство. – Вы все же прибыли! – добавляет она.
– Я не лорд, – неуверенно отвечаю я.
И действительно, какой же из меня лорд? У меня нет ни земель, ни замка или хотя бы поместья, не говоря уже о подданных и слугах.
Я тут же замечаю смущение на лице собеседницы. Хорошо хоть тон сказанного мной не был возмущенным или раздражительным.
– Простите, если я вас обидела, – осторожно произносит молодая женщина, – но в наших землях принято обращаться к любому Игроку не иначе как «милорд». Таков королевский указ.
И, верно, в Академии наставники говорили то же самое.