– Последние пять лет мы спали в одной комнате, – говорит Кристина.
Я закатываю глаза и краснею, кажется, от пят до самой макушки. Это точно не та информация, которую нужно было сообщать графу!
– А, понимаю, – отвечает Виктор. Кажется, что подобный ответ не только не смутил или возмутил его, а, напротив, порадовал. – В таких условиях люди зачастую либо привязываются друг к другу, либо между ними возникает общая неприязнь. Скажу честно: я рад, что не случилось второго. И знайте, что всё происходящее в моих землях не покидает их пределов. Конечно, Академия по-прежнему будет следить за тем, как вы пользуетесь колдовскими картами, но пока вы у меня на службе, вы можете не скрывать своих чувств.
– Мы благодарны за тёплые слова, – говорю я, поклонившись.
– А я за вашу будущую службу. Я искренне верю, что у нас с вами впереди долгое и плодотворное сотрудничество. Впрочем, о службе мы ещё успеем поговорить, а сейчас позвольте пригласить вас в моё скромное жилище и лично показать ваши комнаты.
Когда мы входим в высокие окованные железом двери и оказываемся внутри замка, я понимаю, как сильно лукавил граф, называя свой дом скромным. Изнутри замок больше похож на дорогой особняк, чем на грубое каменное укрепление.
В общем зале пол устилает огромных размеров ковёр с изысканным узором на поверхности. В многочисленных золотых канделябрах горят свечи из красного воска – материала редкого и дорогого. С потолка, подвешенные на длинных цепях, свисают предметы, внешне напоминающие лампадки, что использовались в храмах Богов, несколько из которых ещё можно найти в Обозримых Землях. В этих предметах находятся какие-то травы. Будучи зажжёнными, они испускают лёгкие струйки едва различимого дыма, благодаря чему по замку распространяется дивный аромат, напоминающий одновременно и свежесть леса, и кисло-сладкий запах фруктов.
На стенах висят гобелены, не такие большие, как ковёр на полу, но не менее красивые на вид, и насколько я могу судить, то выполнены они из того же самого материала. Ещё одним отличием является орнамент – вместо узоров на них красуются изображения охоты, сражений, пышных праздников, и фантастических существ. Гобелены чередуются с картинами в серебряных рамках. На каждой из них запечатлён статный мужчина, и все как один они похожи на Виктора Дедавинского.
– Виктор, вы давно правите этими землями? – спрашивает Кристина.
– С того самого дня, как скончался мой батюшка, да упокоится его душа с миром! Если быть конкретней, то с двадцати семи лет. Или же вы спрашиваете, как долго властвует мой дом?
– Я получила ответ на свой вопрос, – кивает девушка.
– Вы можете рассказать о своих родичах? В учебниках по истории роду Дедавинскому уделяется всего пару абзацев, – спрашиваю я в свою очередь.
– Интересуетесь историей? Конечно, я с радостью расскажу о том, как наши владения возникли на карте мира! А что касается скудной информации про нас в общедоступных источниках, то могу объяснить это так: ни я, ни мои предки никогда не стремились к известности, а иные личности, к тому же, считают появление нашего рода «неудобным» для истории.
Граф подводит нас к одной из картин, крайней слева, и начинает свой рассказ:
– История нашего дома берёт своё начало с этого человека. Его звали Рикард Дедарад, он был придворным стражем королевского престола. Должность почётная, спору нет, но всё же не располагающая к получению особых привилегий. Итак, его жизнь складывалась так же, как и у любого солдата. Серые будни службы, и минимум радостей в жизни. И так уж вышло, что он влюбился в старшую дочь короля, прекрасную Лилию. А та полюбила его. Они стали втайне встречаться, но как это обычно и бывает, об их связи вскоре узнали.
Не дожидаясь пока эта информация дойдёт до государя, Рикард сам предстал перед его троном. Он объявил о своих чувствах к Лилии, и попросил у правителя её руку и сердце. Король слыл суровым человеком, и многие из присутствующих (а надо сказать, что мой родич сделал заявление в присутствии нескольких сотен подданных короны), полагали, что тут то и оборвётся жизнь дерзкого стража. Но сколь не был грозен правитель, он также безмерно любил свою дочь, и желал ей лишь одного: чтобы она была счастлива. Вот только подобного союзу препятствовал древний королевский закон, по которому наследником правителя становился его старший ребёнок, независимо был ли это мальчик, или же девочка. Таким образом, именно Лилия, а не её пятилетний брат, должна была занять трон после смерти отца.