— Я всегда нахожу здесь кого-нибудь полезного, — сказал он. — Не пропускаю ни одного сезона.
— А чем вы зараба… — Хотел было я спросить, как вдруг вновь прозвучал гонг и погас свет.
Заново пережив волнение того вечера, я чуть не забыл сообщить читателю, что Юджин Белами, пианист, был во фраке и выглядел совершенно по-ньюйоркски: с красивыми темными кругами на бледном, как луна, лице, и геранью в петлице. Он метал в меня взгляды, исполненные злобы и ненависти, если только не играл Сесиль Шаминад или Эрика Коутса.[6]
— Вы закадычный друг Мима? — прошептал мне на ухо молодой человек.
— Кажется, я теряю сознание, — ответил я, — возможно, вам придется позаботиться обо мне.
Но мое головокружение почему-то не встревожило ни меня самого, ни моего соседа, который все так же мурлыкал мелодии, доносившиеся из фортепьяно.
Наверное, были уже показаны несколько номеров: помнится, «Пьеро» — нескончаемая сценка во французском саду с Мимом в зеленом трико и, наконец, чувственная оргия под названием «Вакханалия в пустыне Сахара», где Илайджа надел колокольчики дромедара, которые, увы, так сильно напоминали «Армию спасения» на Рождество, что весь номер утратил для меня свою несомненную прелесть.
Но посреди этого представления за дверью послышался страшный грохот, и, сдержав обещание, в зал ворвалась Миллисент Де Фрейн вместе с молодым человеком, одетым в костюм пожарника и несшим топор. Он, разумеется, выломал дверь: завсегдатаи сразу поняли, что он никакой не служащий пожарного депо.
— Немедленно прекратите этот неуместный спектакль! — Моих ушей достиг вопль Миллисент. Я был потрясен: ведь так не обращаются с человеком, которого любят с 1913 года. — Прекратите, я сказала! — прокричала она: Миллисент тоже выглядела удивительно молодо — ни следа ревматизма и восьмидесяти с лишним лет. Дурнота, похоже, отступила, и я выпрямился на полу, надеясь, — видимо, тщетно, — что Миллисент узнает меня, ведь она была так блистательна и эффектна, и мне захотелось, чтобы она поздоровалась со мной на глазах у всех этих интересных людей.
— Проклятый старый мешок с костями! Так вламываться посреди самого изнурительного моего номера… Леди и джентльмены, эта простая шлюха, не угодившая за решетку только благодаря своему богатству, хоть она и не заработала в своей жизни ни гроша, преследует меня с самого начала века. — (В гневе он всегда выдавал свой возраст, хотя в документах неизменно указывал, что ему двадцать восемь.) — Изо рта у нее разит, как от целого племени каннибалов, и она щеголяет красотой престарелой ехидны, но при этом тешит себя надеждой, что я безнадежно в нее влюблен… Она даже распускает слухи, будто содержит мой театр! Друзья и зрители, вы можете в это поверить?
Послышались исступленные крики «нет», как в хорошо разученной пьесе.
— С другой стороны, этот порочный шарлатан, — начала свое возражение Миллисент Де Фрейн, — растлил собственного правнука, и сегодня среди публики нет ни одной юной особы, которую он не растлил или не обесчестит и растлит в будущем. Поэтому я умоляю вас бежать отсюда со всех ног — и впрямь бежать так, словно все здание охвачено пожаром… Дряхлый Антиной! Я ненавижу тебя за то, что ты сделал со всеми нами, — теперь она обращалась непосредственно к Миму и, вытащив широкий, фантастически длинный нож, бросилась на него.
Он тотчас схватил Миллисент, вырвал нож у нее из рук, а затем безразлично и вяло плюнул ей в лицо.
Пока все это происходило, я не заметил, как молодой человек рядом со мной почти полностью меня раздел. Шуба моя исчезла, а брюки и трусы улетучились. Решив, что он собрался насладиться моим телом, я повернулся, дабы задать вопрос, но юноша, разумеется, испарился.
Затем вечер растянулся, как церковная служба: безусловно, тут требовалось больше внимания, чем при обычном дивертисменте, ведь взамен запланированного спектакля Мима мы получили серию сольных танцев Миллисент Де Фрейн, носившей под оперным плащом полный комплект доспехов и поэтому похожей, по словам некоторых зрителей, на Боадичею[7].
Она исполнила минимум четыре, а возможно, даже полдюжины номеров, и это было удручающее зрелище, ведь она с трудом поднимала ноги, да к тому же во время всего выступления Мим шикал и освистывал ее из-за кулис, выкрикивая фразы типа:
— Даже у пугала на сильном ветру больше грации! — Или: — Из-за хруста ее костей не слышно фортепьяно!
По окончании различных номеров Миллисент, которой уже начали громко аплодировать, спела на бис балладу:
6
Сесиль Луиза Стефания Шаминад (1857–1944) — французский композитор и пианистка. Эрик Коутс (1886–1957) — английский композитор и альтист.
7
Боадичея (Будика, или Будикка) (ум. 60/61) — королева икенов, одного из племен древних бриттов, проживавших на территории нынешнего графства Норфолк на востоке Британии. Возглавила крупнейшее восстание против Римской империи.