– Как это случилось?
– Простите, но...
– Он теперь работает у вас?
– Нет, – он покачал головой. – Это пьяница, лентяй и хулиган. Мы уволили его через несколько дней после того, как он к нам нанялся. Я запомнил его так хорошо потому, что он угрожал господину де Вриусу, даже ходил буянить возле его дома. Бог знает, впрочем, каким чудом, потому что у него не было пропуска, а за городские стены без пропуска не пройти.
– Как это?
– Ну, знаете, сначала рабочих приводят на работу в город под стражей, а потом так же под стражей выводят. Сами за стены они пройти не могут, разве что кто-то получит пропуск, но это в принципе касается только важных мастеров, инженеров или администраторов.
– Мудро. Но скажите, будьте любезны, где я могу найти этого хулигана?
Григ почесал заросший короткой щетиной череп.
– Я разузнаю и расскажу вам, что и как.
– Буду очень вам благодарен. А может, вы знаете кого-то, кому Шуман особенно доверяет? Кого-то, кому он рассказал бы свои секреты? У него здесь есть жена, любовница, или, может, любимый мальчик?
– Нет, мастер, нет. Он человек нелюдимый. Одинокий, как перст. И сам никого не любит, и любви не ищет. Больше всего, наверное, знает Негр...
– Что за Негр?
– Есть один такой, ходит за ним как тень.
– На стройке я его не заметил.
– На собственной площадке в течение дня Шуман чувствует себя в безопасности, тогда и Негру иногда даёт выходной.
– Понимаю. А скажите ещё, может, вы знаете, как обстоят дела с поставщиками? Может, Шуман задолжал кому-то денег, или обманул кого?
– Ну вы же знаете, что нет, – ответил после минутного раздумья Григ с довольно явным удивлением. – Ведь ни мы, ни они не можем настраивать против себя поставщиков. Я бы даже сказал, что мы должны обращаться с этими канальями как с тухлым яйцом.
Очевидно, что поставщики прекрасно понимали, что между Шуманом и де Вриусом, а, следовательно, между орденом и архиепископом, кипит смертельная война, и решили использовать этот факт, завышая цены и угрожая несоблюдением сроков перевозок в случае, если им не будут платить вовремя и в полном объёме. И трудно было удивляться. В конце концов, им выпала настоящая удача.
– А вы знаете, мастер Маддердин, что будет дальше? Шуман уже заказал статуи у лучших скульпторов, заказал витражи, отправил чертежи ювелирам, зарезервировал время у художников. – Григ махнул рукой. – Ещё нет даже фундамента, а он уже думает об интерьерах...
– Он молодец, что дальновидно смотрит в будущее.
– Лишь бы только в этом будущем он не остался со статуями, скульптурами, витражами и картинами на голой площадке. – Администратор растянул губы в ехидной улыбке.
Я тоже улыбнулся, потому что мне понравилась концепция, представляющая высокомерного Шумана рыдающим на огромной свалке из присланных произведений искусства, которые некуда девать и которые гибнут под солнцем и дождём.
– Я задам вам деликатный вопрос, господин Григ, и, пожалуйста, ответьте честно. Действует ли в Христиании, особенно сейчас, когда здесь появилось так много приезжих рабочих, организация, члены которой не любят о себе говорить, зато любят всё и обо всех знать?
Григ скривился, потом неохотно кивнул.
– А где их нет, – буркнул он. – Не знаю, как было до начала строительства, но сейчас они повсюду.
– С вашего начальника они тоже получают дань?
Григ глубоко вздохнул. Некоторое время он явно размышлял, что ответить.
– Господин Маддердин, – сказал он наконец, – я бы не называл это данью. Они следят, чтобы не было ни злодейств, ни нападений, ни здесь, в Христиании, ни по пути в город. В обмен на это они получают соответствующее вознаграждение, насколько я знаю, очень небольшое по сравнению с тем, от каких неприятностей они нас защищают...
– Вы должны были добавить, что эти неприятности они сами бы и устроили. Так что они хитро берут с вас дань за защиту от них самих, – я не смог удержаться и не высказать своего мнения о том, что я думаю о плате бандитам.
– Я об этом вообще ничего не знаю. – Григ нервно пожал плечами и, видимо, решил уйти от темы. – Зачем вы вообще спрашиваете о тонгах? Или вы не знаете, что чем меньше о них говорят, тем дольше живут?
Я посмотрел на него. Каждый ребёнок в нашей преславной Империи знал, кто такие тонги. Отлично управляемая преступная организация. Нищие, воры, наёмные убийцы, академические братства, девушки лёгкого поведения, большинство купцов – все должны были платить тонгам. Они придали преступлениям некоторые организационные формы, и это даже работало на пользу порядка в городе. Ибо нет ничего хуже анархии! В конце концов, само государство является не чем иным, как организованным террором, а вы только представьте нашу жизнь без государства. Только никто до конца не знал, кто стоит за тонгами. Иногда звучали подозрения, что главными руководителями этой отлично законспирированной организации являются по-настоящему выдающиеся персоны. Говорилось об уважаемых банкирах, епископах или князьях.
Тонги не занимались заговорами, ересью и религией, и мы закрывали глаза на их деятельность, иногда мы даже защищали их от гнева правосудия. Например, в Кобленце бургграф получал с тонгов дань, но в то же время он любил проводить громкие акции, связанные с повешением, четвертованием и колесованием. От чего, как легко догадаться, не были в восторге члены преступного братства. Ну что ж, такова была его профессия, и на её исполнение рассчитывал императорский наместник. Иногда Святой Официум мог усмирить взрыв гнева наместника. Конечно, не без собственной выгоды.
– Простите. Я просто хотел узнать, есть ли они здесь, ибо если есть, то у них здесь, конечно, есть и какой-то свой главный жулик, так что если будет нужно, я тряхну его разок-другой, чтобы он рассказал, что знает...
– Святой Симон Колосажатель! Вы хотите допрашивать князя тонгов? – Григ широко распахнул глаза. – Вам жить надоело?
Я похлопал мастера по плечу и улыбнулся. Я вовсе не собирался, как он выразился, «допрашивать» ни одного негодяя из тонгов, независимо от того, называли ли его подчинённые графом, князем или императором. Я просто подумал, что может наступить время, когда искренний, открытый и беспрепятственный разговор с этим человеком сможет помочь мне в проведении расследования. Инквизиториум и тонги старались не переходить друг другу дорогу. Они занимались рэкетом (ловко называя это «уплатой взносов для покрытия расходов на содержание сообщества»), мы ловили еретиков и колдунов и посвящали себя исправлению человеческих душ. Так что нас мало что связывало.
Однако иногда мы пользовались информацией, получаемой от этой организации, довольно хорошо осведомлённой о том, что происходит в больших городах. За помощь в особенно важных или сложных делах тонги требовали от Инквизиториума определённых услуг, а помощь в делах второстепенных рассматривали как выгодную инвестицию в будущее. Например, надеясь, что когда обезумевший от боли еретик назовёт под пыткой важного члена их братства в качестве своего сообщника в преступлении, ведущий допрос инквизитор любезно не услышит этих слов.
Григ спрашивал, не надоело ли мне жить, если я хочу допросить князя преступников, но, насколько я помню, тонги никогда не покушались на жизнь инквизитора. Они справедливо считали, что это вызовет хаос, а эта организация любила спокойствие и порядок. Поэтому перетряхивающие город инквизиторы, разъярённые смертью товарища, были последним, о чём мечтали бы руководители тонгов. Это братство напоминало поддерживающего порядок падальщика, а трудно себе представить, чтобы инквизиторы боялись падальщиков. Ведь это мы существуем для того, чтобы боялись нас, и я не представлял себе князя тонгов, который отдал бы приказ убить инквизитора. Быстро оказалось бы, что мир стал для него слишком мал. В конце концов, еретиками могут оказаться и воры, шантажисты и убийцы, не так ли?
– Ага, – вспомнил я, когда Григ уже собирался уйти. – Господин де Вриус рассказал мне о смерти Отто. Это был главный инженер, так?
– Оттон, – вздохнул Карл и махнул рукой. – По моему скромному мнению, он получил то, что заслужил. И я даже не знаю, получит ли Шуман выгоду от его смерти.