– И всё-таки он есть!
– Откуда ты знаешь? – Вмешался я в разговор.
– Как-то раз у них из-за чего-то застряла дверь, и им пришлось помогать охраннику с каким-то ломом, что ли. Он проболтался по пьяни. И знаете, господин, что с ним случилось?
– Исчез, – догадался я.
– Именно исчез. Так же как эти братья Крамера. Сам Шуман приказал, чтобы я заткнул Крамеру пасть, потому что тот слишком много расспрашивал.
Всё звучало логично, удивило меня лишь то, что Юрген не видел прямой зависимости между своей беседой со слишком разговорчивым охранником и желанием Шумана избавиться от него самого.
– Почему ты не убил Крамера? – Поинтересовался Григ.
– Бог даёт жизнь, пусть Бог её и забирает. – Хаутер пожал плечами. – Я делал разные вещи, но пока я могу не убивать – не убиваю. Всегда жалко человека. Хотя теперь, – он махнул рукой – он такая пьянь, что, может, для него и было бы лучше, если б я его убил.
– А что Шуман сделал с братьями Крамера? – На этот раз вопрос задал я.
– Я не знаю, мастер, но что-то сделал, потому что если бы нет, то не боялся бы расспросов, не так ли?
– Это-то и я знаю. Ну, хорошо. – Я потёр руки. – Вернёмся ещё раз в подвал. Господин Григ, возьмите этот большой подсвечник, будьте любезны, а ты, Юрген, возьми обе лампы. Осмотрим ещё раз стены и пол.
Инквизиторы обучаются различным искусствам. Изнурительная и долгая учёба в Академии Инквизиториума (а пройти её было дано лишь единицам, в которых выдающийся талант сочетался с незаурядной силой духа) включает в себя, прежде всего, знание догматов нашей веры и их еретических искажений. Далее мы узнаём, как действовать и защитить себя перед демонами, как изучать колдунов и их тёмные дела. Мы также изучаем трудное искусство допроса людей и извлечения из них истины, что подразумевает, хотя и не всегда, применение пыток. Но помимо этих наиважнейших в инквизиторской науке элементов мы изучаем и другие, возможно менее достойные, но полезные искусства. Каждый инквизитор лучше или хуже умеет драться голыми руками или оружием, каждый ездит верхом, каждому не чуждо применение отмычек. Мы также можем провести обыск, поскольку колдуны, ведьмы и еретики очень часто скрывают орудия своих преступлений в хитро устроенных тайниках. Поэтому я знал, как приступить к работе.
С взятым на первом этаже молоточком я прошёл вдоль всех стен и простучал обушком камни, старательно прислушиваясь, не будет ли где-нибудь звук звучать иначе, чем везде. Но, к сожалению, казалось, что стены состоят из цельных камней, и нигде не устроено ни тайника, ни тайного прохода. Я должен признать, что с течением времени моё лицо всё больше и больше вытягивалось, а со стороны Грига всё чаще и чаще я слышал нетерпеливое посапывание. Наконец я остановился у больших старых бочек, окованных металлом.
– Передвинете их? – Спросил я.
– Ну попробуйте, мастер Маддердин, если хотите. Трое парней не смогли даже пошевелить эту рухлядь.
Я схватился за край бочки и дёрнул для пробы. Она даже не дрогнула. Я дёрнул сильнее, и теперь уже изо всех сил. И добился точно такого же результата, что и ранее.
– И правда, – сказал я и заглянул через край. – В них полно воды, не удивительно, что они такие тяжёлые.
Я как-то не представлял себе Шумана, тягающего в подвале бочки, которые я, человек молодой и сильный, не смог сдвинуть с места.
– Постой-постой, – осенило меня, когда я уже отворачивался. – Ты сказал, Юрген, что Шуман приходит сюда с каким-то помощником. Что это за человек?
– Есть такой Негр, господин Маддердин, нубиец или кто там ещё. Он служит ему личным охранником, потому мужик он огромный... – он вдруг замолчал. – О, Боже! – Добавил он, вглядываясь в бочки.
– Он бы справился, а? – Я проследил за его взглядом.
– Если он не справится, то и никто бы не справился.
– Негр! Ну конечно! – Карл с громким шлепком хлопнул себя ладонью по лбу. – Это силач, настоящий силач. Поверьте, для него эти бочки – раз плюнуть.
– Что ж, в таком случае, и нам стоит попробовать, – решил я.
– И как вы себе это представляете? Я вам говорю: мы втроём пытались, и ничего.
– Господин Григ, Александру Македонскому не нужно было днями и ночами ломать голову, чтобы справиться с гордиевым узлом. Достаточно было одного удара мечом. И мы тоже не будем таскать эту тяжесть, а попросту разобьём бочки. Во-первых, их легче будет передвинуть по частям, во-вторых, избавимся таким образом от воды внутри.
Карл скептически оглядел толстые доски и уже проржавевшие, но по-прежнему выглядящие прочными железные обручи.
– Ну, желаю удачи, – буркнул он.
– Нет-нет. – Я уселся на стоящий рядом сундук. – Это я желаю вам удачи. Возьмите наверху какие-нибудь инструменты и за работу. И чем быстрее, тем лучше, и я надеюсь, что Шуману и этому его здоровенному Негру не придёт в голову посетить сегодня винодельню.
Григ бросил на меня косой взгляд и проглотил проклятье. Ну, а что ему ещё было делать, как не схватить за руку Юргена и поступить в соответствии с моими приказами. В конце концов, речь шла также, и даже прежде всего, об интересах его начальника. Де Вриус, конечно, не был бы в восторге, узнав, что мы не нашли доказательств вины Шумана лишь потому, что администратор оказался слишком нежным, чтобы испачкать себе руки работой.
Когда Григ и Хаутер мучились над раскалыванием бочек, я сидел, спокойно наблюдая за ними и не скупясь на хорошие советы, потому что, глядя на всё это с некоторой удалённости, я имел больше возможностей охватить взглядом проблему целиком. Впрочем, я всегда считал себя человеком, не боящимся брать на свои плечи бремя ответственности за других людей.
– Вы так палец себе отрубите, – заметил я, увидев весьма странную позицию, которую выбрал Григ.
– Может, сами потрудитесь? – Прогудел он, засунув голову внутрь бочки.
– Э, нет, у семи нянек дитя без глазу. Я слишком доверяю вашим способностям, чтобы беспокоить вас непосредственной помощью.
Так мы переговаривались наполовину всерьёз, наполовину в шутку, почти час, прежде чем Карл и Юрген совладали со всеми четырьмя бочками, разбили их и оттащили, чтобы можно было осмотреть пол.
– Ничего! – В голосе Грига звучали разочарование и гнев. – Ничего, гвозди и тернии!
Глубоко наклонившийся Хаутер держал в руке лампу и тщательно освещал каждый фут поверхности.
– Мне тоже кажется, что ничего, – буркнул он.
Я отстранил их, опустился на колени и тщательно обстукал каждый камень. Безрезультатно. Признаюсь, меня жутко разочаровал подобный поворот дел. Я был уверен, и уверенность эта росла по мере того, как продвигалась работа Грига и Хаутера, что после уничтожения бочек мы увидим крышку люка, ведущего в подземелье. И крышка, конечно, была, но только моим идеям и намерениям. Так что я ощутимо чувствовал, как уважение, которое питали по отношению ко мне Карл и Юрген, исчезает, словно плевок на горячем песке. Впрочем, речь ведь шла не обо мне. Не обо мне как о Мордимере Маддердине, но обо мне как о служителе Святого Официума. Недостаток уважения не оскорблял меня самого, но он оскорблял всю организацию, которую я имел честь представлять.
– А сундук, на котором вы сидели? – спросил Хаутер.
– Привинчен к полу, – ответил я.
Конечно, я проверил это заранее, поскольку я не был таким идиотом, чтобы сидеть на входе в тайник, при этом приказывая товарищам искать его в другом месте. Подобные вещи происходят только в комедийных театральных постановках, во время которых аудитория ревёт от смеха, потешаясь над глупостью героев, не видящих знаков и симптомов, заметных для любого разумного человека.
– Может, его отвинтить?
– Господин Григ, вы принимаете меня за полного идиота? Я тщательно осмотрел эти винты. Они настолько старые и настолько ржавые, что почти срослись воедино с проушинами. Если бы кто-то их трогал, я сразу бы это заметил.
– А внутри? Вы открывали крышку?
Вы только подумайте, кто кого взялся допрашивать! Я, однако, стерпел это, поскольку это ведь шло на пользу общему делу.