— Угу, — пробурчал Сипякин, оглядывая «знаменитого бойца», как барышник лошадь.
— Хилый какой-то, — заметил Абрек, личный шофер и телохранитель Сипякина, громила ростом с Митяева и еще пошире в плечах.
— Да он круче меня втрое! — обиделся за Ласковина Митяй.
— Афган? — поинтересовался Сипякин. Андрей покачал головой.
— Черный пояс?
— Коричневый.
— Абрек, — бросил Конь. — Проверь!
— Я же сказал! — воскликнул Митяй.
— Засохни, — отрезал Конь. И Николай заткнулся. Сипякин не терпел пререканий.
Громила Абрек медленно обошел стол, развел руки, словно собирался заключить Ласковина в объятья… и вдруг рванулся вперед. Могучий хук был нацелен Андрею в подбородок.
Ласковин боксерскую походочку телохранителя просек сразу. Да и физиономия Абрекова говорила о том, что по ней сильно и часто били. Поэтому к выходке его был готов. Уход в низкую стойку, обход, секунда — и Андрей сдернул с Абрековых пудовых плеч пиджак. До локтей. Излюбленный трюк Зимородинского — обездвижить или отвлечь противника с помощью предмета. Уличный, так сказать, вариант.
— Чего от вас ждут? — говорил сэнсэй. — Блок и контрудар. А плюнуть в глаз или сигарету зажженную в штаны уронить — этого не ждут. Такое, конечно, посложней, чем оицки-гиякуцки-майгери, но противник, у которого в мотне хабарик дымится, — это уже не противник, а макивара.
Телохранитель Сипякина противником не был, поэтому Ласковин пиджак сдернул, легонько по затылку обозначил и надел одежку обратно на Абрековы плечи. Два шага в сторону — улыбка будущему начальнику, улыбка «проверяющему»: ты пошутил, я пошутил. Конь отреагировал лошадиным оскалом. Абрек тоже ухмыльнулся, хлопнул Ласковина по спине: ясное дело, я тоже не всерьез, если б всерьез — мокрого места от тебя не осталось бы! Но молодец, новичок, как там тебя… И, сохранив лицо, вернулся на прежнее место рядом с хозяином.
— Годится, — резюмировал Сипякин. — Крови не боишься?
— Не люблю, — осторожно ответил Андрей.
— Понял тебя. — И Митяеву: — Хочешь его напарником? Ладно. (Тот широко улыбнулся.) Обязанности объяснишь сам. Плачу я сдельно. Вопросы?
— На постоянную я пока не могу, — предупредил Андрей.
— А на постоянную я тебя и не возьму, — сказал Конь. — Это еще заслужить надо. Покажешь себя — направлю на курсы. За счет фирмы. А пока так: тебе говорят — ты делаешь. За груз отвечаешь. Карманом. Николай тебе растолкует. Держись за него, дело знает. (Митяй улыбнулся еще шире.) Он — старший. Свободны!
Так Ласковин стал охранником. В общем-то, не из-за денег, хотя лишние шесть сотен баксов в месяц никогда не мешают. Привлекало разнообразие. И риск. Хотя даже самому себе Андрей в этом признаться не хотел. Поддался на уговоры друга, и все тут.
Сипякин же присматривался к нему долго: своеобразный парень, явно годится на большее, чем сопровождение. Но обращения требует осторожного и внимательного… как бомба. Однако в делах, коими ворочал Виктор Петрович, бомба иногда была очень кстати. Поэтому, когда Андрей уволился из своего ремонтного агентства, Сипякин оформил Ласковина у себя. Но на курсы телохранителей так и не отправил. Скорее всего, просто не успел.
Глава третья
— Ласковин, — крикнули из бухгалтерии, — телефон возьми!
Андрей, уже надевший куртку, чтобы выйти на улицу, поморщился.
— Митяй, подожди в машине, — попросил он. — Я недолго. Минута.
Вышло, однако, несколько больше минуты.
Звонил Мишка Гудимов, приятель с институтских времен.
— Андрей, у Витьки неприятности!
Витька — младший брат Михаила. Андрей был с ним неплохо знаком. Настолько неплохо, что даже пристроил тренироваться к Зимородинскому. Оболтус, конечно, но оболтус способный. Через год желтый пояс сделал. Правда, с первым разрядом по дзюдо за спиной, а Слава по таким специалист. Желтый пояс, конечно, — это так, щелчок. Перед девочками в институте выдрючиваться. При этом гонора у парня — прямо Ван Дамм в детские годы. Способный парень, неглупый… но дурак.
— Что-то стряслось? — спросил Андрей, не особенно удивившись Витькиным неприятностям.
Да, стряслось. Сцепился Виктор Гудимов с кем не надо. И выставили ему счет: три тонны баксов. «Пацан, правда, кричит, что сам разберется, но, Андрюха, ты же знаешь… а три тонны нам не поднять! Хоть квартиру продавай! Витька — дурак, он доиграется, а у тебя же связи!»
— Хорошо, — сказал Ласковин. — Вечером приеду.
— А сейчас никак? — Голос у Мишки прямо больной. — Сейчас никак, Андрей, а?