Оррик оказался прав – подорожные никого не интересовали.
Перед нами оставались экипаж и крестьянская телега, когда дверь казармы вдруг распахнулась и оттуда показались пять черных фигур. За ними вышел воин в плаще и с мечом. Аура Оррика резко ушла в белый цвет, а после также резко начала синеть.
– Все демоны ада! – зло выругался инквизитор и добавил что-то ещё, но на другом языке. – Откуда здесь эти? И начальника караула за собой притащили.
Я оглянулся: незаметно протолкаться назад шансов не было. Желающие побыстрее оказаться внутри городских стен все пребывали. Принесла же нелёгкая! Что им здесь надо?!
– Что нам делать? – едва слышно поинтересовался я, сердце при этом колотило чечетку.
– Сейчас стражники начнут выслуживаться перед лейтенантом и тем более перед этими ублюдками, – также тихо произнёс инквизитор, не сводя взгляда с группы в балахонах. – На крайний случай воспользуемся подорожными, главное, не лезть на рожон. Надеюсь, это не про наши души, и наших описаний у них нет.
– Вот и выясним, – пробормотал я себе под нос.
Оррик лихорадочно что-то соображал. Я бросил взгляд в сторону ворот, и у меня чуть отлегло от сердца: компания остановилась метрах в десяти от кордона. Лейтенант в желтом плаще выглядел слегка недовольным, но никто не бросался обыскивать толпу – кажется, в сторону черных балахонов вообще никто не смотрел.
– Может, всё-таки пронесет? – я исподволь наблюдал за тем, как «плащ» отвечает одному из обладателей чёрного балахона.
В это время через кордон поехал крестьянин, и над его головой распустился огромный белый цветок. Было прекрасно видно, что он изо всех сил старается не смотреть влево. Мужичок на трясущихся ногах выбрался из телеги, судорожно схватился за вожжи и повел свою клячу мимо стражи. Те никак не прореагировали, его никто не окликнул, не потребовал личных бумаг. Мы все с удивлением проводили его глазами. Крестьянин поклонился стражнику, дождался благосклонного взмаха рукой, получил кругляш на шнурке и почти вприпрыжку направился в город. За ним тронулся экипаж.
Возница легко соскочил со скамьи для слуг, бросился к дверце и широко распахнул ее. Оттуда высунулось одутловатое лицо мужчины средних лет, и он, состроив почтительную гримасу, полез из кареты. Под ноги ему подставили лесенку из двух ступенек. Следом легко сбежала юная девушка в воздушном розовом платье (да, правила требовали, чтобы из карет выходили все). На ее лице блуждала улыбка, она хлопала ресницами, как будто первый раз выбралась на божий свет. Она с любопытством крутила головой и во все глаза смотрела на стену.
Лейтенант что-то сказал «плащу», и жестом попросил его подождать. «Черные» остались у караулки, метрах в семидесяти от КПП, а он неторопливо подошел к распахнутой дверце и небрежно поприветствовал тучного мужика в довольно неплохой одежке. Остановившись взглядом на девушке, начальник караула сделал глубокий поклон, затем шагнул ей навстречу, поймал руку и поднес ее к жестким губам. Даже отсюда было видно, как сильно смутилась девица. Она попыталась забрать ладонь из его рук, но тот оказался и сильнее, и настойчивее. Достаточно насладившись беспомощностью жертвы, он, наконец, позволил ей освободиться, с улыбкой проводив девушку взглядом.
Дождавшись, пока его люди раздадут всем пропуска, офицер взмахом руки пропустил карету. Настала наша очередь.
– Не слишком ли наглеет стража? – одними губами спросил я.
– Они не дворяне, – также тихо ответил Оррик.
– И что из того?
– Лейтенант явно из благородных. Вздумай он поплотнее заняться этими людьми, никто и слова ему не сказал бы.
– А если девица взбрыкнула?
– То ничего хорошего для них не случилось бы. Но отец больно опытный в этих делах – живо сумел разъяснить ей всю щекотливость их положения.