Величие этой мысли ошеломило меня. Озеро с кораблями, деревья, здания, холмы вдруг растворились в солнечном сиянии, а вслед за этим распахнулось небо.
– Что я увижу, Наставник? Что почувствую?
– Мощь. Красоту. Единение с Вселенной. Беспредельность жизни, всесилие разума... Достаточно, мой мальчик?
– Да.
– Ты готов?
– Готов.
– Не тревожься, Асенарри, я с тобой. Я твой проводник среди небесных сфер, твой первый и верный вожатый. Я здесь, я рядом... Ты не одинок!
Темная космическая пустота, и в ней – светящийся туман, подобный межзвездному газу, рассеянному в необозримом пространстве... Я плыву, не ощущая холода, я поднимаюсь все выше и выше, и нечто, какой-то внутренний порыв или беззвучный голос подсказывают мне, что это туманное облако – всего лишь мираж, иллюзия, что-то подобное чадре из кисеи, скрывающей облик человека. Не совсем человека, почти божества, могущественного и прекрасного, мудрого, всезнающего, но главное – родного... Оно, это создание из галактических бездн, говорит со мной, шепчет, зовет, и я подчиняюсь его настойчивому призыву, чувствую, что меня принимают как равного. Я уже не крохотный, ничтожный, уязвимый; я – великан, повелитель Галактики, владыка звезд, царь Вселенной...
Что говорит мне новый друг, что шепчет? Одно усилие, и я различаю слова:
«Асенарри, сын Рины, Наратага и Асекатту... Добро пожаловать, новая жизнь! Приветствуем тебя и ждем... Придешь, когда наступит срок».
Это не вопрос, а утверждение, но я все равно отвечаю:
«Приду... Приду!»
ГЛАВА 19
БАКТРИЙСКАЯ ПУСТЫНЯ
Вечер четырнадцатого дня
Когда я вернулся в лагерь, Фэй была уже свободна. Трос, которым ее связал Сиад, валялся на земле, у плоского камня-стола тихо гудела спиртовка, какое-то варево булькало в котелке, распространяя знакомый упоительный аромат. Я втянул ноздрями воздух. Чай! Зеленый чай! Напиток богов и людей из Поднебесной...
– Как ты освободилась? – спросил я, подсаживаясь к котелку.
Лукавая улыбка скользнула по губам Фэй.
– Моя женская тайна. Мы, девушки из Хэйхэ, всякое умеем.
– Кажется, наша семейная жизнь не будет скучной, – заметил я и отхлебнул из кружки. Кружку мне поднесли с церемонным поклоном.
– Безусловно, – подтвердила Фэй.
Мы пили чай, поглядывая друг на друга, на маленький огонек спиртовки и на небо. Смеркалось, но воздух был прозрачен, а небеса ясны. На востоке висел лунный диск, и с каждой минутой узоры созвездий проступали отчетливей и ярче. Флер исчез, и теперь я знал, в чем причина этой стремительной перемены.
– Ты возвратился один, – сказала Фэй.
Это был вопрос, заданный в вежливой форме, которая принята на Востоке. Можно ответить или просто кивнуть – последнее было бы знаком, что я не желаю касаться данной темы.
Но я ответил.
– Макбрайт лишился разума. Такие затмения бывают в зоне эоита... Он захотел меня убить.
Брови Фэй взлетели вверх.
– Тебя? Но ты же бессмертен, Цзао-ван!
– Бессмертен мой дух, но не тело. – Я сделал паузу, наслаждаясь вкусом и запахом чая. Он был великолепен; поистине девушки из Хэйхэ умели многое!
Фэй чуть слышно кашлянула.
– У него был боевой имплант, не лазер, а метатель на сжатом воздухе. Выбрасывает стрелки... вот такие... – Я отмерил фалангу мизинца. – Иглы с ядом, таким же, как в наших дротиках. Он выстрелил в меня.
– И?.. – Щеки девушки побледнели.
– Между нами встал Сиад. Зарубил хозяина и умер. Их тела – за той расселиной, где мы были утром. Я завалил их камнями.
Фэй долго молчала, хмуря брови и навивая на палец темный локон. Потом губы ее дрогнули, и до меня донеслось:
– Он был достойным человеком. Ты мог спасти его, Цзао-ван? Мог что-то сделать с Макбрайтом?
– Мог. Убить или забрать его жизненную энергию... Но этого мне не хотелось. Убийство – смертный грех, а лишение жизненной силы – гнусный поступок. Взять энергию у живого, даже у деревьев, можно лишь с согласия того, кто отдает, иначе превращаешься в вампира... В общем, я ждал, что Макбрайт утихомирится, и просчитался.
– Никто не застрахован от ошибок, – сказала Фэй. – Даже мудрый пришелец из космоса.
– Никто, – подтвердил я.
Мы молчали, сидя у крохотного язычка пламени, нашего очага в этой бесплодной пустыне. Небо расцвело звездами, луна карабкалась к зениту, прохладный ветер играл волосами Фэй, то разбрасывая их пушистым облаком, то свивая в тонкие пряди. Ветер стихал и поднимался вновь, словно пустыня дышала нам в спины, напоминая о своем присутствии, о стертых в пыль горах, исчезнувшем Тиричмире и миллионах людей, павших под косою времени. Нынче к ним прибавились еще двое... Фэй пошевелилась.
– Тот дух, что прилетал к тебе... Старейший... он еще здесь?
– Да, милая. Я говорил с ним. Это мой брат. Риндо, сын Рины, старшей из моих матерей.
Мои слова не вызвали удивления – она привыкала к необычному с поразительной быстротой.
– Он молод, этот Риндо? Рано ушел, да?
– Рано. Но люди разные, моя фея, и мудрость, определяющая их поступки, не исчисляется годами. К одним она приходит на склоне лет, к другим – едва они достигнут зрелости. Риндо был из числа последних.
– Скажи, Цзао-ван, объясни мне... – В голосе Фэй вдруг зазвучало волнение. – Сделаться Старейшим – это навсегда? Если бы Риндо захотел... если б возникло такое желание... мог бы он превратиться опять в человека? Обрести новое тело, прожить жизнь на Уренире или в одном из других миров, встретить женщину и полюбить ее, оставить потомков? Мог бы или нет?