Второй этап работы криминалистов происходит в лаборатории, где ведется анализ собранных свидетельств. Уайт сравнил коричневую краску на отвертке убийцы с краской популярных марок и сделал вывод, что она наиболее соответствует «оксфордской коричневой», выпускаемой компанией «Бехр». Как правило, в лаборатории работа и завершается. Криминалисты – это не следователи. Они не проводят допросы и не прорабатывают версии. Но Уайт находился в исключительном положении. Отдельные полицейские участки округа Ориндж расследовали преступления, совершенные на их территории, своими силами, но большинство обращались за помощью в криминалистическую лабораторию при управлении шерифа. Таким образом, следователи, работавшие по делу Виттун, знали только о подобных случаях в Ирвайне, а Уайт побывал на местах преступлений по всему округу – от Санта-Аны до Сан-Клементе.
Для полиции Ирвайна убийство Мануэлы Виттун было редким явлением.
Для Джима Уайта – тем, с чем он уже сталкивался.
Дана-Пойнт, 1980 год
Роджер Харрингтон прочел записку, подсунутую под дверной звонок. Она была датирована вчерашним днем – 20 августа 1980 года.
Патти и Кит!
Мы заезжали в 7.00, дома никого не оказалось.
Позвоните нам, если планы изменились.
Записку подписали Меридет и Джей – Роджер знал, что так зовут друзей его снохи. Он попробовал открыть входную дверь и с удивлением обнаружил, что она заперта. Кит и Патти редко запирались, когда были дома, особенно ожидая его к ужину. Свернув на подъездную дорожку к дому, Роджер нажал кнопку двери гаража и увидел, что обе машины, «Эм-Джи» Кита и «Фольксваген» Патти, стоят внутри. Если хозяев дома нет, они, наверное, на пробежке, рассудил Роджер. Он нашел ключ в тайнике в патио, над решеткой для вьющихся растений, и вошел в дом, прихватив с собой необычно пухлую стопку почты.
Этот дом, номер 33381 по Коклшелл-драйв, был одним из примерно 950 строений в Нигел-Шорс, закрытом жилом комплексе в Дана-Пойнте – приморском городке на юге округа Ориндж. Коттедж принадлежал Роджеру, хотя сам он жил в многоквартирном доме в соседнем Лейквуде, откуда было ближе до его офиса в Лонг-Бич. Его двадцатичетырехлетний сын Кит, студент-медик третьего курса Калифорнийского университета в Ирвайне, и его жена Патти, медсестра, временно поселились в этом доме, чему Роджер был только рад. Ему нравилось, когда все родные живут по соседству.
Дом был отделан в стиле конца семидесятых. Рыба-меч на стене. Люстра с абажуром от «Тиффани». Подвесные веревочные кашпо для цветочных горшков. В кухне Роджер смешал себе коктейль. Хоть смеркаться еще не начинало, в доме было сумеречно и тихо. Общую неподвижность нарушала только искрящаяся синева океана, видневшаяся через обращенные на юг окна и раздвижные застекленные двери. У кухонной раковины стоял пакет из «Альфа Бета» с двумя банками консервов. Буханка пастушьего хлеба была вынута, рядом лежали три зачерствевших ломтя. В сердце Роджера начал мало-помалу закрадываться страх.
Он направился по коридору, застеленному ковровым покрытием цвета охры, к спальням. Дверь комнаты для гостей, которую занимали Кит и Патти, была открыта. Сквозь закрытые жалюзи почти не проникал свет. Постель оказалась застеленной, стеганое одеяло подтянуто почти до деревянного изголовья кровати. Странный бугор под покрывалом привлек внимание Роджера, когда он уже собирался закрыть дверь. Он подошел к кровати, протянул руку и нащупал на постели что-то твердое. И отдернул покрывало вместе с одеялом.
Контраст между видимостью застеленной постели и тем, что обнаружилось под одеялом, был чудовищен. Кит и Патти лежали ничком. Их руки были вывернуты под неестественным углом, ладонями вверх. Они казались сломанными в самом что ни на есть буквальном смысле слова. Если бы не потолок, можно было бы подумать, что они упали с огромной высоты, – так много крови натекло под ними.