Брат и вправду хорошо устроился.
У него вырвался сдавленный всхлип – борьба в попытках сдержать его была проиграна. Дрю уткнулся лбом в руль и зарыдал. Это был не плач сквозь ком в горле, а буря беспощадного горя. Безудержная. Очищающая. В машине пахло аммиаком. Кровь из-под ногтей вычистилась лишь через несколько дней.
Наконец он велел себе собраться. У него находился небольшой предмет, который требовалось отдать на экспертизу. Найденный под кроватью. Никем не замеченный ранее.
Фрагмент черепа Мануэлы.
В субботу вечером следователи полиции Ирвайна Рон Вич и Пол Джессап, надеясь получить дополнительную информацию от близких Мануэлы, позвонили в дверь дома ее родителей на Лома-стрит в районе Гринтри. Им открыл отец убитой Хорст Рорбек. Днем ранее, вскоре после того, как дом был оцеплен и объявлен местом преступления, Хорста и его жену Рут доставили в полицию, где младшие чины допросили их по отдельности. Так Джессап и Вич (последний был назначен главным следователем по этому делу) познакомились с Рорбеками. Двадцать лет, проведенных в США, не смягчили немецкий характер Хорста. Он был совладельцем местной автомастерской и, как говорили, мог разобрать «Мерседес», пользуясь одним только гаечным ключом.
Мануэла была единственным ребенком Рорбеков. Каждый вечер она ужинала с ними. В ее личном ежедневнике в январе значились лишь две пометки – дни рождения ее родителей. Мама. Папа.
– Кто-то убил ее, – сказал Хорст на своем первом допросе в полиции. – Я убью этого типа.
Хорст стоял в дверях, держа бокал с бренди. Вич и Джессап вошли в дом. В гостиной собрались несколько ошеломленных родственников и друзей семьи. Когда следователи представились, каменное выражение исчезло с лица Хорста, и он взорвался. Он не был высокого роста, но в бешенстве словно вдруг вырос. На ломаном английском он кричал, какое отвращение внушает ему местная полиция, заявлял, что ее действий недостаточно. Послушав минуты четыре его гневный монолог, Вич и Джессап поняли, что в их присутствии здесь нет необходимости. Хорст был убит горем и нарывался на скандал. Его бешенство казалось взрывом реактивного снаряда в реальном времени. В ответ можно было сделать лишь одно: положить визитку на столик в прихожей и убраться восвояси.
Душевные муки Хорста имели особый оттенок раскаяния. У Рорбеков была огромная, армейской выучки немецкая овчарка по кличке Поссум. Хорст предлагал Мануэле взять Поссума к ней домой для охраны, пока Дэвид в больнице, но она отказалась. Невозможно было не возвращаться мысленно в недавнее прошлое и не представлять, как Поссум, оскалив пасть, с капающей с клыков слюной при первой же попытке взлома бросается на незваного гостя и прогоняет его.
Панихида по Мануэле состоялась в среду, 11 февраля, в церкви Сэддлбек в Тастине. Дрю заметил на другой стороне улицы полицейских, занятых фотосъемкой. После похорон он вернулся в дом на улице Коламбус вместе с Дэвидом. В гостиной братья засиделись за разговором до поздней ночи. Дэвид сильно опьянел.
– Они думают, что это я ее убил, – вдруг сказал Дэвид, имея в виду полицию. Его лицо было непроницаемым.
Дрю приготовился выслушать признание. Он не верил, что Дэвид физически был способен на убийство Мануэлы; вопрос заключался в другом – не нанял ли он кого-нибудь для этой цели. Дрю почувствовал, как в нем сработала полицейская выучка. Он не замечал ничего вокруг, кроме сидящего напротив брата. Насколько он понимал, шанс у него всего один.
– А ты что? – спросил Дрю.
Дэвид, всегда немного стеснительный, заметно дрожал по вполне понятным причинам. На него всей тяжестью обрушилась вина выжившего. В сердце возникла пустота: если кто-то и должен был умереть, так это он. В своем горе родители Мануэлы настойчиво искали, кого обвинить в случившемся. Их взгляды все больше напоминали удары по касательной. Но теперь, в ответ на вопрос Дрю, Дэвид ощетинился.
– Нет, – отрезал он. – Свою жену я не убивал, Дрю.
Дрю вдохнул полной грудью – как ему показалось, впервые с тех пор, как узнал об убийстве Мануэлы. Ему было необходимо услышать от Дэвида эти слова. Глядя в глаза брата, скорбные, но горящие убежденностью, Дрю понял, что он говорит правду.
Не только он считал, что Дэвид невиновен. Криминалист Джим Уайт из управления шерифа округа Ориндж участвовал в обследовании места преступления. Хорошие криминалисты – это живые сканеры: они входят в незнакомые комнаты, где царит хаос, выявляют в нем важные следы и улики и абстрагируются от всего прочего. Они работают в стрессовых ситуациях. Состояние места преступления напрямую зависит от времени, оно постоянно находится на грани разрушения. Каждый входящий означает потенциальную угрозу загрязнения. Криминалисты приходят, нагруженные инструментами для сбора и хранения улик: бумажными пакетами для вещдоков, пломбами и печатями, рулетками, ватными палочками, специальной упаковочной бумагой, гипсом. На месте убийства Мануэлы Виттун вместе с Уайтом работал следователь Вич, указывавший, какие именно образцы следует взять. Уайт собрал похожие на чешуйки следы грязи, найденные рядом с кроватью. Окунул ватную палочку в пятно разбавленной крови на унитазе. Стоял рядом с Вичем, когда переворачивали тело. Оба отметили огромную рану на голове, следы от веревок и какую-то ссадину на правой руке. На левой ягодице убитой нашелся след, оставленный, как потом определил коронер, скорее всего ударом кулака.