– И что хорошего это даст? – прошептала она, смаргивая повисшую на ресницах слезу. Дамон осторожно снял пальцем прозрачную капельку.
– Я должен услышать это от тебя. Убедиться, понимаешь ли ты, на что идешь.
Его лицо было совсем близко, растрепанные волосы падали на лоб, в красных воспаленных глазах стыла безграничная усталость. Он повернул ее к себе спиной и принялся развязывать узлы. Освободившись, девушка попыталась отодвинуться, но Дамон не позволил.
– Я знаю, чего ты хочешь, – грубо сказал он, прижав ее к груди. – Именно того, что так тебя пугает, – быть любимой, безбоязненно отдаться мужчине, ничего не скрывая, не утаивая, безоглядно и безрассудно. Но ты слишком большая трусиха, чтобы довериться мне. Считаешь, что я использую твои чувства против тебя самой. Но я не твой отец, а ты – не Ив Харгейт.
– Неужели? – язвительно бросила она, вырываясь. – Но насколько я знаю, ты тоже требуешь, чтобы все было по-твоему и никак иначе. Тебе и в голову не приходит задуматься, чем должна пожертвовать я ради твоего счастья!
– Жертвы совершенно необязательны. Оба замолчали, свирепо глядя друг на друга, словно готовые сойтись в поединке воины. Карета остановилась у дома Савиджей. Дамон силой вытащил Джулию и понес на крыльцо, не слушая протестующих воплей. Лакеи, совершенно сбитые с толку, старались не обращать внимания на хозяина, который волок упирающуюся женщину. Джулия попыталась позвать на помощь слуг, но Дамон коротко объяснил:
– Не трудись. Здесь все глухи и немы.
Однако Джулия продолжала отбиваться, пока Дамону все это не надоело. Перекинув ее через плечо, он устремился к лестнице. Висеть вниз головой было крайне неудобно, и Джулии волей-неволей пришлось замолчать. Наконец Дамон распахнул дверь спальни. Почти все пространство занимала исполинская кровать под голубым балдахином. Бесцеремонно швырнув Джулию на перину, Дамон запер дверь и бросил ключ на ковер. Джулия кое-как сползла с постели, почти обезумев от ярости.
– По-видимому, подобное обращение весьма нравится леди Аштон? Смею заверить, со мной такое не пройдет!
– Я порвал с Полин. Она лгала мне. Ребенка не будет.
Джулия постаралась скрыть, как обрадовало ее это неожиданное сообщение, хотя сердце подпрыгнуло от восторга.
– Как печально – потерять в одночасье и жену, и любовницу!
– Я счастлив, что мы не женаты.
– Почему? – с деланным безразличием осведомилась Джулия.
Дамон шагнул к ней, но на полпути остановился, снял сюртук и принялся расстегивать рубашку.
– Теперь между нами ничто не стоит. Можно забыть прошлое и все, что натворили наши родители.
– Ты сказал отцу о письме? – спросила Джулия, которая все еще не могла заставить себя признаться во всем родным.
Лицо Дамона исказилось горькой гримасой.
– Нет, – покачал он головой. – Отец умер, так ни о чем и не узнав.
– Что? – ошеломленно прошептала Джулия, непонимающе глядя на Дамона, пока наконец до нее не дошел страшный смысл его слов. – Боже, – охнула она, – так вот почему ты не вернулся в Бат… Мне очень жаль…
Дамон нетерпеливо отмахнулся, явно не желая говорить на эту тему:
– Он долго болел.
Сейчас Джулию терзали раскаяние и сожаление. Знай она обо всем, уж конечно, повременила бы посылать это жестокое письмо!
– Кажется, я поспешила, – виновато пробормотала она.
– Я не нуждаюсь в твоем сочувствии, – рявкнул Дамон, вытаскивая рубашку из брюк. Полы разошлись, обнажая плоский живот. – Раздевайся и ложись!
У Джулии мгновенно пересохло во рту, в висках застучала кровь.
– Ты это серьезно?
– Тебе помочь или справишься сама?
– Да ты с ума сошел, – спокойно вымолвила она, стараясь подавить царившее в душе смятение.
– Угадала, – согласился Дамон, и, несмотря на ироническую улыбку, кривившую его губы, Джулия с ужасом поняла, что он не шутит. – Я помешался с той минуты, как увидел тебя. И часто думал, почему не влюбился в другую… женщину, которая с радостью примет все, что я могу предложить ей. Но выбора не было. Я полюбил тебя задолго до того, как обнаружил, что ты моя жена. И не ожидал, что по какому-то невероятному везению ты окажешься той самой Джулией Харгейт. Я надеялся, что этот брак свяжет нас, но, как оказалось, он никогда не был законным. Невозможно принудить тебя остаться верной обетам, которые мы давали в детстве. И ты была готова на все, лишь бы вышло по-твоему, в точности как и я. Боюсь, мы оба не преуспели в искусстве компромисса. Поэтому… у меня осталось лишь одно желание – взять тебя и услышать из твоих уст признание в любви.
Они молча глядели друг на друга, чувствуя, как нарастает напряжение, а вместе с ним появляется и робкая надежда. Тишину разорвал громовой голос мужчины, пытавшегося подняться наверх, несмотря на сопротивление слуг. Угрозы и беспомощные вопли эхом заметались по дому.
– Савидж! Я желаю знать, где Джессика, черт возьми! Проклятый трус… немедленно отпусти ее!
Джулия испуганно вздрогнула. Это голос Логана, но она в жизни не слышала, чтобы он так кричал, разве что на сцене. Должно быть, Скотт пришел в ярость, узнав о ее исчезновении. Не отрывая взглядa от Дамона, она негромко откликнулась:
– Все хорошо, Логан, не волнуйся.
– Где ты? – прокричал тот.
Джулия с опаской посмотрела на неподвижного Дамона. Судя по всему, перспектива встретиться с разъяренным соперником ничуть его не тревожила. – Я в покоях справа по коридору, – объяснилa она и нерешительно нагнулась, чтобы подобрать ключ. Что, если Дамон не даст отпереть замок?
Но прежде чем она успела сделать шаг, дверь затрещала под мощными ударами, и в комнату влетел Логан, взъерошенный и багровый от гнева. Он быстро огляделся, не упустив из вида измятое платье Джулии, расстегнутую рубашку Дамона, ключ и сюртук, валявшиеся на полу.