– Моё счастье, – она будет лежать в этот момент с ним в утренней постели, обнажённая, ласковая, мягкая, а Джеймс будет отдыхать у неё на плече, закрыв глаза от блаженства, – я люблю тебя.
– И я люблю тебя, моя сладкая нотка, – с тихой улыбкой ответит ей капитан.
– Нет… я имею ввиду, что я, я люблю тебя, Джеймс. Настоящая я. Своей настоящей душой, своим сердцем. Люблю тебя – тебя. Это не то чувство, которое родилось из моих снов и чуть не смыло меня волной в первый день нашей встречи. Помнишь, это ведь было едва ли не первое, что я тогда сказала тебе…
Джеймс сядет, облокотится на подушки, Венди развернётся к нему лицом, перекинет ручку через его талию, поцелует его сонные ресницы, и улыбнётся:
– Я люблю тебя, понимаешь? Та я, которая сейчас перед тобой. Независимо от других наших жизней. Я бы полюбила тебя, даже если бы ты никогда мне не снился. Моё сердце твоё целиком. Твоё. Оно принадлежит тебе, тому, в чьих глазах-незабудках я тону каждое утро… оно принадлежит – одному – тебе.
Капитан расторгается, скажет, что никогда не думал об этом так, но что тоже любит её одну, и не может даже вспомнить, с какого момента, наверное, с самого начала… И Венди ответит:
– А я помню. Мысль о том, что я точно влюбилась бы тебя в любом случае, посетила меня почти сразу, в первое же наше утро в Нетландии. Но когда ты поцеловал меня Джеймс… как дóлжно мужчине… Боже. Всё, о чём я могла в тот момент думать, было: «я его люблю».
Я его люблю, – подумала Венди, и, наверное, расплакалась бы, если бы в это самое мгновение не была растворена в таких нежных и красочных эмоциях, что заблудиться можно.
Никакого пыла, никакого напора… Джеймс окунулся в этот первый поцелуй аккуратно, чуть-чуть, и, лаская маленькую леди в своих объятиях, выбрал не врываться дальше, разинув пасть, а ждал, чтобы Венди захотела исследовать его навстречу. Тогда он мог бы нырнуть ещё глубже…
– Мм… м-м! – ждать ему пришлось очень недолго.
Как-то по инерции мужские руки крепче обняли тонкий, трепетный стан, а девичьи взвились к чёрным локонам и шее.
– М-м…
Боги. Бо-о-оги, боги. Наверное, Джеймс мог бы думать о том, чтобы начать целовать линию ключицы, но… нет, конечно он не мог думать вообще ни о чём. Сладкая, нежная Венди изучала этот головокружительный поцелуй так ласково, так томно дышала внутри него, так… выгнулась навстречу… что все мысли потерялись в её маленьких вдохах и остреньких коготках. Самый краешек сознания с любопытством наблюдал, как коготки меняют своё местоположение, но Джеймс, похоже, немного потерял связь с действительностью. Его Венди была похожа на горячий шоколад, на полевые цветы, на ночь в самый волшебный и тёмный час, он утонул в ней, как в омуте, и неминуемо бы захлебнулся, если бы не передышка, которая так требовалась и ему, – и ей.
– Ах… ах… ах… – дрожащий девичий шёпот защекотал его шею.
Не открывая глаз, Джеймс коснулся лбом её лба и тоже шумно выдохнул. Хотел отстраниться, и мир вокруг вдруг снова обрёл чёткие контуры. Капитан удивлённо заморгал.
Тоже забывшаяся в чувственности мгновения Венди лежала перед ним на диване, её волосы разметались озорными всплесками, щёки соблазнительно горели, Джеймс нависал над ней, поддерживая её под талию, девица нырнула к его спине под вырез блузы одной рукой, а другой, – капитан чуть не ошалел! – слегка притягивала к себе за ремень портупеи. Он открыл рот, чтобы честно сказать что-то насчёт потери головы и того, что он сам не понял, как они очутились в таком положении, но получилось:
– Можно… ещё… – как если бы он пригубил вина и спрашивал разрешения на ещё один бокал.
Ручка, зацепившаяся за портупею, потянула его вниз, припухшие розовые губки открылись, и этому новому поцелую суждено было стать совсем настоящим, глубоким, вязким, но Джеймс теперь изо всех сил следил за тем, чтобы его бёдра, через которые всё так же оставались перекинуты длинные грациозные ножки, нигде случайно не коснулись Венди, и чтобы кисть с поясницы никуда не заскользила.
– Венди… – вымолвил он, совсем уже опьянённый, поднимая её в исходное положение, – Это… намного больше, чем поцелуй.
– М… – она открыла глаза, увидела, что держит его за ремень на груди, и ещё больше зарделась.
– Но… Вам ведь понравилось, да? – хитрее, чем следовало бы, спросил капитан.
– Да, – глазки в пол, ручки – в замочек на коленях, – Я опять не смогу уснуть.
– Принести Вам книгу, которую Вы начали?
– Да… пожалуйста.
Она скромно спустила босые ножки на пол, капитан встал, захватил с собой из шкафа свежую блузу, розоватую, зашёл в спальню, и вернулся с книгой, которую Венди оставила там на комодике, переодетый и без портупеи.
– Я пойду перекушу, если Вы не против, – сказал он, протягивая ей томик Лопе де Веги, – Пен меня вымотал, я весь день ничего не ел, только и знал, что гонялся за ним кругами, как пони.
– Конечно… если хотите, Вы можете… – она сразу же осеклась, подумав, что предлагать капитану переночевать в спальне, пока она занимает диван, ужасная глупость, – то есть, да, конечно. Можно мне воды?
– Безусловно, – он наполнил для неё кубок-ракушку, и поставил его на книжный столик, – Фрукты?
– Нет, благодарю.
Капитан оставил свою гостью, чтобы спуститься на камбуз, вернулся минут через двадцать, всё же держа в руке вазончик с ягодами и фруктами, и, со вздохом окинув взглядом чистый пол, установил его на пустую столешницу. Он подошел к дивану, где леди читала, как ни в чём не бывало, сел на колени и мягко перехватил у неё книгу.
– Венди, – серьёзно сказал он, – я запрещаю Вам заниматься уборкой в моей каюте.
– Но…
– Без «но». Ради бога! У меня есть Сми и ещё сотня олухов, мечтающих выслужиться передо мной за вознаграждение или повышение, а Вы… я бы хотел, чтобы Вы наслаждались своим присутствием здесь, – мягко пояснил он, откладывая книгу и жестом предлагая ей вложить ручки в его ладонь, – чтобы Вы чувствовали себя свободной от любых обязательств. Представьте, что Весёлый Роджер – это отдельное государство, в котором Вы – королева. Как думаете, Вы могли бы себе такое представить? Так и есть, в общем-то…
Разглядывая, как осторожно Джеймс поглаживает её ручку большим пальцем, она робко ответила:
– С Вашей помощью – да.
– Вот и славно, – на ладонь лёг поцелуй, – Итак… если моя королева желает вздремнуть, я с радостью помогу ей добраться до спальни.
– Говоря откровенно, нет, Джеймс, у меня сна ни в одном глазу. Но Вы, наверняка устали, день у Вас был длинный…
– Это так, дорогая, однако наше маленькое… приключение… отвадило всякий сон и от меня, – ухмыльнулся капитан.
– Тогда, может, расскажете мне, как прошёл Ваш день?
Она подвинулась чуть вбок, подобрав к себе одну ножку и думая уступить капитану местечко рядом с собой, но он выбрал поудобнее устроиться на полу, и, ещё немного сдвигая границу от строгости (коей изначально, вообще-то, даже и не пахло) в сторону искренности, облокотил руку с покалеченным запястьем на диван, а вендину кисть подложил себе под щёку. Более милое положение и придумать было сложно. Джеймс рассказал ей про засаду на нейтральной половине, про то, как мерзавцы повязали человек двадцать его людей дурацкими лианами, про то, что одного мальчишку он-таки захватил и приказал щекотать его столько, сколько понадобится, чтобы всех пленных пиратов отпустили, и Венди, почти не стесняясь, хохотала над всеми подробностями сегодняшнего сражения. Посмеявшись вместе с ней, Джеймс уже более осторожно сказал:
– Хочу задать Вам пару вопросов, не слишком приятных. Пен про Вас спрашивал, признался, что никогда не видел таких красивых женщин, – и тут я с ним полностью согласен, надо отметить, – и что очень хочет познакомиться с Вами. Я ответил, что Вы – гостья Весёлого Роджера и моя, но обещал с Вами проконсультироваться… он был очень вежлив, к слову. Вы можете отказать, Венди. Но, раз уж он спросил, я думаю, он опять непременно возникнет перед нами в самое ближайшее время.
– Я уже думала об этом, Джеймс, – ответила Венди намного спокойнее, чем он ожидал, – всё равно ведь рано или поздно мне придётся это сделать? И, лучше бы мне тоже подружиться с ним… давайте Вы ему скажете, что я познакомлюсь с ним в субботу?