Венди вдруг вытаращила глаза от ужаса.
– Нет, нет, нет, я бы такого не забыла, – она помотала головой, – Но… как и почему я оказалась здесь? Я не понимаю, капитан…
– Что ж, не печалься, моя милая, надеюсь, эта путаница в твоей голове скоро пройдёт, – Крюк мимолётно пригладил её пальцы, и Венди вздрогнула, – во всяком случае, здесь тебе, видимо, сейчас лучше, чем дома. Твоя рука сильно болит? – он решил сменить тему.
– Да, но уже намного меньше, чем было.
– Вот и славно. На острове много цветов и растений, отвары и компрессы из которых ускорят процессы заживления и успокоят боль. Жаль, что у меня не осталось запасов, зима выдаётся слишком длинная, я давно всё потратил.
– Капитан?..
– Да, моя сладкая?
– А давно на острове зима?
– Более сотни лун.
– Но… как вы справляетесь?
– Мы же взрослые, Венди. Корабль стоит во льдах, но мы всё ещё можем ходить на охоту и заниматься подлёдной ловлей. Также, мои люди регулярно пополняют запасы рома из старых погребов Чёрного замка. Ром! На нём всё держится. Не будь рома, экипаж давно бы передох от скуки.
– Капитан, еда!!! – это Сми приоткрыл дверь, запуская стужу в каюту.
– Неси! – крикнул Крюк.
Боцман неуклюже появился из-за ширмы, весело поприветствовал мисс Венди и справился о её здоровье.
– Поужинаешь? – спросил её капитан, вставая с пуфика и снова по ошибке предлагая девушке ладонь вместо крюка.
– Да. Спасибо, капитан.
====== Путешествие на остров ======
Утром через пару лун Крюк помог Венди, которая уже немного привыкла к тому, что она «сладкая» и «маленькая мисс», снять перевязку с головы. Рана на лбу почти затянулась.
– Капитан, могу я поинтересоваться… – скромно начала девушка, – на корабле, э-э… принимают ванну?
– Я – регулярно, а вот мои ребята – сомневаюсь, – хмыкнул Крюк, – приказать подать воду в каюту?
– Если можно, пожалуйста…
– Сми!!!
Подогрев воды оказался делом длительным, так что Венди было предложено занять себя книгой с капитанской полки, а сам Крюк тем временем перенёс ширму от входа к жаровне, как изначально её и устанавливал, и подготовил для своей гостьи свежую блузу, белую. Он устроился за столом лицом к спальне, хотя отчётливо представлял себе, как мог бы сейчас, например, играть на клавесине или покуривать сигары на софе, наслаждаясь видом обнажённой молодой девицы, как она попросила бы потереть ей спинку, как он непременно прижал бы её к себе, и как…
– Капитан?
– Да, моя дорогая? – он с трудом удержался от того, чтобы спросить, не потереть ли ей спинку.
– Нужна Ваша небольшая помощь…
Охотно Крюк развернулся к ширме и увидел, как озадаченная девушка боязливо выглядывает из-за неё. К его разочарованию, она была одета. Капитан подошёл, уточняя, чем он может услужить. С чудесным румянцем, распустившимся на щеках, Венди сообщила, что не может самостоятельно освободиться от перевязки на груди. Глядя на этот целомудренный цветок, трепещущий перед ним, Крюк чуть было не облизнулся. Он снисходительно заулыбался, невесомо дотронулся до её плечей и развернул девушку к себе спиной. Растягивая каждое движение, он крюком отодвинул русые волосы, открывая доступ к тоненькой шее, и положил левую руку на самый изгиб.
– Придержу, чтобы не поранить, – шёпотом сказал он ей на ухо и заметил, как она задрожала, – стой смирно, не шевелись.
Рука с крюком на коротенькое мгновение обняла Венди, холодное лезвие нырнуло под плотно замотанную ткань, и с невероятной лёгкостью вмиг вспороло её. Капитан тут же отступил и скрылся за ширмой, не преминув отметить, что Венди, оставшаяся в одной лишь его блузе, ещё минуту стояла на месте, как вкопанная, с повязкой, упавшей под ноги. Мысли о том, как могли бы развиваться события, снова атаковали его, и с небрежным комментарием, что он предпочитает удалиться, дабы не смущать своим присутствием мисс, Крюк покинул каюту, прихватив с собой мундштук и меховую накидку.
Когда он вернулся, ширма была вновь придвинута к коридору, а Венди снова сидела на софе, одетая в белую блузу. Она спросила капитана, как вышло, что у неё такие серьёзные травмы.
– Прошу меня извинить, но я снова не знаю. Вы помните пещеру, дорогая Венди?
– Пещеру? Нет.
– Так я и думал. Когда я нашёл Вас в пещере, Вы были уже ранены, – и это чистая правда, подумал Крюк.
О том, что порез на груди, очевидно, нанёс ей Рыжий, который уже покоился подо льдом океана, он умолчал.
– Наверху в скале был выступ с острыми ледяными краями. Я предполагаю, что Вы упали с него, и Вам ещё очень повезло, что Вы не сломали ноги или, ещё хуже, спину. Другой вопрос, как Вы вообще очутились там, высота около четырёх метров и ни одного обозримого подхода. Разве что… Вы взлетели туда?
– Я ничего такого не помню. И, сэр, весь остров в спячке, как я поняла, включая фей?
– Ваша правда, миледи. Что ж. Загадок пока ещё очень много.
– А как вообще сюда попадают взрослые?
Капитан на секунду замешкался. Венди показалось, что его всегда ярко-голубые глаза потускнели.
– Теперь я понимаю, что имелось ввиду под «слишком образованная». На вопросы, которые Вы задаёте, я не знаю ответов и, признаться, чувствую себя немного глупо. Откровенно говоря, я никогда об этом не думал. Нетландия как-то изменила меня, наверное… вообще-то, взрослые здесь просто появляются… дети, насколько мне известно, тоже, те, которые выпали из колясок или потерялись.
– Но мы с Питером и братьями прилетели на пыльце Тинк… – Венди осеклась, увидев, сколько гнева вызывает у Капитана Крюка сам звук ненавистного имени.
– Вы – один из «особых случаев», – Крюк взял себя в руки и старательно продолжил беседу в спокойном тоне.
– Один из особых..? И много ли было таких «особых случаев», сэр?
– Я не считал. Тысячи, я полагаю.
Венди побелела, её лицо стало одного оттенка с капитанской блузой, а книга выпала из рук. Капитан поднял её и положил на софу, и, как ни в чём не бывало, отправился за стол, где разложил какую-то карту и стал бездумно водить по ней пальцем.
Прошло примерно полчаса, прежде чем из-за книжных полок прозвучало:
– Капитан… а сколько Вам лет?
Ответа не последовало.
Благоразумная Венди решила больше не возвращаться к этому разговору. Пока. После их маленькой беседы Крюк полдня вёл себя странно, выполняя, как заведённый, какие-то истинно «капитанские» действия на автомате. Раскладывал и скручивал карты, мерил циркулем расстояние, наливал ром, советовался со своим крюком, несколько раз кричал «Сми!!!», после чего к нему прибегал верный боцман, но Крюк игнорировал его, и тот в недоумении удалялся. К ночи он уснул за столом на своём кресле-троне: пустой кубок повис в крюке, а чёрные кудри хаотично растеклись по пожелтевшей карте, точно чернильные кляксы. Венди тоже клонило в сон, она хотела бесшумно переместиться в спальню, в которой хозяин с тех пор, как девушка пришла в окончательное сознание, больше не ночевал, но вид капитана, сопевшего в твёрдую столешницу, не смог оставить её равнодушной.
Не издавая ни звука, леди подошла, осторожно вынула кубок из опасного лезвия, на всякий обошла капитана с другой стороны, так как была знакома с его буйным нравом и, не имея представления, как он воспримет такое пробуждение, остерегалась попасть под крюк. Она хотела тронуть его за предплечье, но её взгляд упал на его здоровую руку, мирно покоящуюся на столе рядом волосами. Венди зажала рот. Мужская кисть, которую она никогда не рассматривала так близко, красивая, вытянутая, с изящными фалангами, с зеркальной точностью повторяла протез, таившийся в правом ящике стола. У капитана были удивительно ухоженные ногти, тонкие пальцы лежали не пятернёй или клешнёй, как у большинства мужчин, а как-то музыкально, безымянный и средний палец касались друг друга, указательный и мизинец слегка на отлёте, но смотрят также прямо, а не в разные стороны. На всех пальцах, кроме среднего, перстни с драгоценными камнями, на указательном и мизинце их по два. Капитан видел сон: его кисть дрогнула, немного сжалась, и снова приняла свободное музыкальное положение, но на этот раз указательный палец оказался чуть ближе к среднему, а мизинец – чуть дальше от безымянного. С мыслью о том, что эта рука сохраняет столько никому неизвестных тайных живых прикосновений, сделанных капитаном: к клавесину, к каллиграфическим перьям, к книгам, к его одежде, его волосам, и ещё одно, совершенно особенное, – к её шее, она расплакалась.