А Захар Косицкий, инженер полка, обещанное выполнил. Об этом я узнал спустя много лет после войны. В тот июльский вечер Фомич получил из рук инженера емкость, пустил ее по назначению, тем самым отчасти компенсировав некое несовершенство арифметического счета. Затем, удобно устроившись в сочной пахучей траве, разложил свою рабочую карту и в надвигающихся сумерках шарил по ней лучом карманного фонарика, пытаясь определить направление, в котором ему надлежало следовать, чтобы попасть в свою землянку...
Ранним утром, подтянутый и свежий Фомич деловито поприветствовал инженера полка и как ни в чем не бывало спокойно начал устраиваться в кабине своего "яка", который уже был готов к очередному вылету,
Утро следующего дня началось с привычной для летчиков картины - едва успели позавтракать, над головой раздался гул моторов. Подошла восьмерка "петляковых". На сопровождение их поднялось восемь "яков", которые вел опытный командир эскадрильи Я. Удовицкий. Комэск часто летал на сопровождение и многих летчиков-бомбардировщиков в летчиков-штурмовиков знал лично. Перед особо ответственным вылетом он договаривался с ними о взаимодействии - в таких случаях, как правило, обходилось без неожиданностей. Знал командир эскадрильи и кое-какие слабости бомбардировщиков. Например, экипажи "петляковых", отбомбившись, отходили от цели, больше уповая на скорость своих машин, нежели на силу прикрытия наших истребителей. Очевидно, психологически это можно было объяснить тем, что свою волю, внимание, выдержку летчики-бомбардировщики концентрировали на первой половине дела - удачно отбомбиться. Но не менее важно было и грамотно осуществить отход. Тут собранность и дисциплина решали все. Однако бомбардировщики порой нарушали элементарные правила безопасности: они ломали компактный строй и, полагаясь на скорость Пе-2, уходили от цели, растягиваясь на много километров. Охранять их истребителям становилось трудно. Да и расчет на скорость Пе-2 был обманчивым: для бомбардировщика эта скорость действительно считалась неплохой, но, конечно, ни в какое сравнение она не шла со скоростью истребителя. Не случайно на отставших обычно нападали "фоккеры".
Так получилось и в тот день.
Отбомбились наши бомбардировщики хорошо. Затем ведущий Пе-2 вырвался вперед, увлекая за собой ведомых, и вся группа растянулась километров на пять.
Удовицкий следил за отставшими, находясь значительно выше, чем обычно. Раздосадованный, комэск думал о том, что вот придется снова ехать на аэродром к бомбардировщикам, вести неприятный разговор. А тут вскоре и гитлеровцы подоспели - восемь ФВ-190. Удовицкий сначала увидел три пары, чуть в стороне еще один ФВ-190 в невольно заволновался: где-то должен быть восьмой... Осмотрелся и увидел, как снизу слева тот уже пристраивался к отставшему Пе-2. Размышлять было некогда, все теперь решали секунды. Имея хороший запас высоты, Удовицкий круто спикировал на "фоккер" и расстрелял его с дистанции не больше пятидесяти метров. Но в это время за ним повис другой "фокке-вульф". И, спасая отставший Пе-2, командир эскадрильи поплатился бы своей жизнью, не окажись рядом такой же опытный летчик, его товарищ по полку. Увидев, что комэск атакует, Анатолий Машкин немного отстал от Пе-2 и в тот момент, когда немец уже ловил самолет Удовицкого в прицел, срезал его точной очередью. Набирая после атаки высоту, комэск увидел сбоку от своего самолета дымный след и все понял.
Оба "яка" вскоре догнали группу "петляковых": восьмерка пикирующих бомбардировщиков была налицо. Обошлось...
В эти дни летчики 20-го полка работали не только по своему основному варианту - сопровождения. Когда требовалось. они летали на прикрытие войск, усиливали группы , 18-го гвардейского полка и "Нормандии", которые вели бесконечные воздушные бои.
В зоне, контролируемой летчиками группы младшего лейтенанта Ю. Максимова, появились двенадцать пикирующих бомбардировщиков Ю-87, которых прикрывали восемь ФВ-190. При подходе немцев Максимов приказал одной из двух шестерок атаковать бомбардировщики, а сам во главе другой шестерки связал боем истребители сопровождения. Бомбардировщики, почувствовав, что дело принимает крутой оборот, беспорядочно побросали бомбы и стали спешно уходить. Но "фокке-вульфы" бой приняли, и бой этот оказался для наших летчиков нелегким.
Старая истина: воюют не числом, а умением. В воздушном бою исход его во многом зависит от того, на каких летчиков наскочишь. Этого заранее никогда нельзя знать. Когда же бой завязался, по тактическим приемам, которые применяет противник, по тому, как выбирает он позицию для атаки, как использует возможности своей машины, сразу становится ясно, с кем имеешь дело.
Начав бой с восьмеркой "фоккеров", Максимов понял, что немцы им попались опытные. Они, прежде всего, не позволили свою группу расколоть и прочно держались парами, прикрывая друг друга. Было совершенно ясно, что гитлеровские летчики хотят навязать бой на вертикалях - понимают, что в бою на виражах "як" имеет преимущество над "фокке-вульфом". Максимов же, который атаковал с ходу, вынудил все-таки один ФВ-190 драться на виражах, но при этом он несколько оторвался от своих товарищей. Теперь все зависело от того, кто подоспеет на помощь противоборствующим раньше - пара ФВ-190, которая уже шла на Максимова сверху, или кто-нибудь из его товарищей, находившихся выше, но несколько в стороне.
Получилось так, что в момент, когда Максимов зашел в хвост противнику и уже зажег его, ведущий верхней пары ФВ-190 тоже открыл огонь по Максимову. Сквозь неприятельский заслон на помощь товарищу устремился младший лейтенант Мясников. Две пары "фоккеров" открыли по нему огонь, но столь стремительного маневра они явно не ожидали и потому запоздали. Трассы прошли в стороне. А Мясников, спеша на выручку Максимову, попытался достать атакующего немца длинной очередью, но тоже промахнулся. "Фокке-вульф", сидевший на хвосте у Максимова, стремительно приближался. Однако и у Мясникова была большая скорость: он настиг немца, раньше успел дать по нему короткую очередь и проскочил над "фоккером". Ощутив мгновенный несильный толчок, наш летчик не сразу понял, что произошло. Первая реакция - где противник?.. Увидел, что четыре ФВ-190 с трудом отбиваются от наседающих "яков" - значит, им не до него. А самолет слушается - похоже, повреждений никаких нет. Максимов цел и невредим - держится рядом. На земле - дым от "фоккера", которого сбил Максимов. И еще один "фоккер" - на вид вроде бы целый - не горит, не дымит, но, беспорядочно кувыркаясь, падает... Такая мгновенная картина зафиксировалась в памяти.
А бой заканчивался. Потеряв два "фокке-вульфа", немцы благоразумно удалились.
Юрий Максимов привел тогда свою группу домой в полном составе. Приземлились благополучно. Без осложнений посадил самолет и Мясников. Как обычно после боя, техники принялись было за осмотр машин, но вскоре все оставили свои дела и собрались у самолета Мясникова. Такое, пожалуй, бывалые технари видели впервые: в нижней слегка примятой части фюзеляжа "яка" торчал обломок лопасти от фашистского винта...
Подходили пилоты, смотрели улыбаясь.
- Вот это сувенир...
- Как ты умудрился у него винт-то снять? На лету, что ли?
Мясников, оторопев, кивал согласно.
- Ну и как он летает без винта?
Кто-то из летчиков, участвовавших в этом бою, показал, как летает "фокке-вульф" без винта. Раздался дружный смех. Смеялся и Мясников. Он вдруг понял все. Все связалось: короткая очередь, ручку на себя - истребитель едва приподнял нос, и непонятный, несильный, но хорошо ощутимый толчок... Дело было даже не в лопасти. "Як" просто проехал по "фоккеру". Проутюжил его. И, конечно, раздавил пилотскую кабину...