Вырвался вперед, купил, сфоткался и получил завистливое одобрение. Утер нос другим. Вот так вот просто. Не пахал годами, чтобы завоевать медаль, как спортсмен. Не драл глотку с рождения, чтобы выйти на сцену за наградой лучшего голоса. Не оттачивал десятилетиями мастерство, чтобы затмить своим искусным изделием другие творения. Нет. Всего лишь отстоял три-четыре дня в очереди, сфоткался и получил ПРИЗНАНИЕ.
Сука, аж бесит! Аж скулы сводит от осознания, что есть ещё понторезы, которые думают, что могут отличиться вот этим… А ещё больше прикалывает, что есть идиоты, которые платят деньги, лишь бы щелкнуться с коробочкой. Даже не с самим гаджетом — упаковкой от него!
Тем более, такие идиоты никогда не будут хватать дорогой мобильник грязной перчаткой, если только не провалились по уши в деревенский нужник. Тогда уже не до сантиментов. Тогда жизнь дороже понтов.
В этот момент один из рабочих снова поднял телефон. Не звонил. Просто на секунду поднял и тут же убрал. Этой секунды хватит, чтобы сфотографировать и просмотреть прилегающую территорию.
— Вот так вот и палятся шпионы. А женщину с такояки заметил? — решил я блеснуть наблюдательностью.
Сэнсэй быстро метнул взгляд на ларек, стоящий в пятидесяти метрах от нас. Женщина не отрываясь смотрела на свою лопатку. Похоже, что в зеркальном отражении мы выделялись особенно отчетливо. Другой рукой она при помощи зубочистки переворачивала упругие шарики.
— Та, что уже седьмой раз перекладывает такояки? Конечно же заметил. Они у неё скоро в угольки превратятся. А уж запах до сюда долетает. Я бы не стал у неё ничего покупать — слишком много специй наложила.
— Она бы тебе и не продала. Или плюнула бы в тарелку. Вот я бы обязательно плюнул, — хмыкнул я. — Кстати, хорошая идея!
— Тень, да перестань. Подумаешь, сморкнулся я позавчера разок тебе в мисо… — пожал плечами Норобу. — Это не повод для раздувания вражды.
— Чего-о-о? — протянул я.
— Да пошутил я, — отмахнулся сэнсэй, и чуть позже добавил. — Может быть…
— Вот и я не буду плевать тебе в тарелку, дорогой учитель… Может быть…
Мы переглянулись и расхохотались. От нас испуганно шарахнулась девушка с розовыми волосами и глазами испуганной пони.
— Не бойся, милая, мы не кусаемся, — произнес сэнсэй.
— А вот я иногда нет-нет, да и укушу за мочку уха, — пожал я плечами.
Девушка поспешила убраться от нас подальше. Мало ли какие психи гуляют по Токио…
— Укусишь тушканчика, когда поймаешь, — заметил сэнсэй. — Ладно, всё равно эти ниндзя от нас не отстанут. Расскажи лучше, как ты убил сына их главы. Хоть дорогу скрасишь.
Я вдохнул поглубже, качнул головой вправо-влево и начал рассказывать.
Глава 2
Признаться, сама эта мысль пришла ко мне в голову после ликвидации сайко-комона клана Хаганеноцуме. Без старшего советника оябун растерял былое могущество и, опасаясь раздоров внутри клана, предпочел уйти на пенсию, и перевести остатки своего войска под твердую руку господина Сато, оябуна Казено-тсубаса-кай.
Если оябун не смог вырулить ситуацию без старшего советника, то почему бы не ослабить Хино-хеби таким же образом? Лишить Сэтору грамотного управленца…
Поэтому-то я и начал следить за Одой Кабунага. Найти его было не так тяжело, как кажется — якудза по своей сущности мало скрываются. Если ещё и сунуть на лапу тому, кто может поделиться важной информацией, то вообще не составит труда. А в мире, где нищета соседствует с отчаянным богатством, всегда найдется тот, кто протянет лапу.
После случая с Сакураем я всё внимание перенес на слежку за Одой. Малыш и Тигр не годились для слежки из-за своих габаритов и бандитских рож, а вот Киоси на этот раз очень сильно выручил. Конечно, кто подумает плохое на мальчишку, спокойно бредущего мимо многоэтажного дома в сторону школы?
Да во время моей работы в прошлой жизни я нанимал для таких целей карлика Василия. Природа не дала нормальных данных этому забавному существу, зато он не опустил руки, а перевернул свои недостатки в достоинства. Не раз можно было увидеть Ваську возле богатых домов, пинающего пустую пивную банку и отчаянно зевающего. Этот "малолетний распиздяй" сканировал местность и нес на своих плечах ранец, снабженный десятком камер. Информация с камер потом обрабатывалась и анализировалась.
Василий проработал так пять лет, пока однажды, после бурной попойки не отправился на дело. Бредущий пятиклассник, от которого прет вчерашней сивухой — это уже повод заинтересоваться. А этот клоун, царствие ему Небесное, ещё додумался попросить закурить у охранников предполагаемой жертвы. В общем, на эту просьбу сначала посмеялись, а потом "малолетний разгильдяй" попался на глаза начальнику охраны. Прожженный волчара вцепился в карлика, как мондавошка в яйца, и не отпускал до тех пор, пока не выведал всё, что тот знал. Потом отпустил… с небоскреба… без парашюта…
Тут я решил не рисковать с камерами, так как Киоси мог запросто вляпаться в какую-нибудь шпионскую крайность или из озорства нацелить камеру себе в трусы. Нет, я строго-настрого наказал ему просто смотреть перед собой и воспитывать периферийное зрение.
— А зачем его воспитывать? — спросил Киоси.
— Затем, чтобы ты мог краешком глаза видеть также четко, как и при прямом взгляде, — пояснил я малышу.
Ну да, слегка обманул, не раскрыл истинных причин его километрового крюка, который он давал по пути в школу. Зато я получил информацию об утренних перемещениях Оды Кабунага. Киоси рассказал про воробьев, про кусты, про деревья и дома. Я пропускал это мимо ушей, хотя и кивал с довольным видом. Но самое главное — он рассказал, что ровно в семь двадцать утра пожилой мужчина выходил из многоэтажного дома и ровно двадцать три минуты гулял по улице. Выгуливал скандальную чихуа-хуа, которая бросалась на всех подряд, а в случае угрозы трусливо жалась к ногам хозяина.
То, что рядом с человеком по утрам находится громогласная пискля, затрудняло дело. Собака могла броситься на обидчика своего хозяина, могла закатить дикий перелай и привлечь ненужное внимание, могла в конце концов потащить хозяина за собой и заставить сменить привычный маршрут. Поэтому утреннюю скоропостижную смерть Оды Кабунаги пришлось вычеркнуть из списка возможных.
Потом, в девять часов сайко-комон выходил из дома и садился в машину, возле которой находился в полусогнутом состоянии водитель. "Мерседес" блестел хромированными деталями под солнцем и уносил Оду в дебри каменных джунглей. Всё с точностью до минуты. Это я уже засекал, наблюдая из кафешки напротив, уплетая за обе щёки рамэн с овощами.
Наблюдать было просто, если умеешь менять личность. Я умел. Это мне досталось в наследство от прошлого врага. Да-а-а, теперь я полудемон-ёкай, которого многие знают под названием ноппэрапон. Монстр, который может менять лицо. По легендам, у меня вместо лица должен быть гладкий лиловый шар, но на хрена он мне нужен? В такой шар ни поесть нормально, ни девчонку поцеловать. Зато могу принимать облик как скукоженного под тяжестью лет старца, так и молодой поскакушки.
Я предпочитал прежний облик Изаму Такаги. Привычнее он мне как-то.
Но я отвлекся. В девять часов двадцать пять минут «Мерин» останавливался возле офиса Хино-хеби-кай, и Ода Кабунаги пропадал там на восемь часов пять минут. В семнадцать тридцать он показывался на пороге офиса, после чего «Мерседес» отвозил мужчину в небольшой ресторан под названием «Красный карп».
В этом ресторане Ода со вкусом ужинал. Всегда один и тот же заказ: стакан апельсинового сока, удон с овощами, мисо с морепродуктами. Я три раза ужинал рядом, всегда под разными личинами — заказ не менялся.
Дальше «Мерседес» вез мужчину в фитнес-клуб. Да-да, после ужина в спортзал. Там Ода Кабунаги полчаса занимался быстрым шагом на беговой дорожке, всегда поднятой под определенным углом — таким образом он разгонял кровь, которая могла скопиться от сидячей работы.