Да уж, лужа под рукой Мацуды и в самом деле натекла изрядная. Он держался только на смеси ненависти и страха.
— Мы… мы же должны сражаться! — рванулся было Сэтору. — Дай мне умереть в бою!
— Смерть в бою? Нет, это достойная смерть, а ты её не заслужил. Лежи смирно, Сэтору. Лежи и вспоминай всех тех, кто из-за тебя погиб. А если ты так хочешь боя, то… — Шакко на мгновение задумалась, а после отвесила хлесткую пощечину. — Я победила с одного удара. Теперь я свободна, а ты… Ты тоже свободен.
Она потянула меня за собой. Мы отошли в сторону, оставив скулящего от бессильной злобы Сэтору лежать под палящим солнцем. Он выл, пытался вырваться, но пролитая кровь не давала возможности сделать этого. Всемогущий недавно Сэтору теперь был слабее ребенка.
У меня внутри что-то шевельнулось. Жалость к поверженному врагу? Может быть. Да вроде как-то не по-людски это — смотреть и ждать смерти. Одно дело в бою, а другое вот так вот…
— Может, и в самом деле его того… этого… — проговорил я, проведя пальцем под подбородком.
— Нет, — жестко ответила Шакко. — Он это заслужил и пусть хлебнет страха перед смертью сполна. Мои родители будут отомщены, Изаму. А если ты сделаешь хотя бы шаг по направлению к нему, то я буду с тобой сражаться не на жизнь, а на смерть. Знаешь, каково это жить в постоянном напряжении? Жить и знать, что можешь сдохнуть в любой миг, стоит только одному полудурку нажать на кнопку. Да он даже мог случайно сесть на неё, и моя башка разлетелась бы на куски. Смерть от жопы — достойная смерть?
— Молчу-молчу, характер мягкий, — пожал я плечами. — Однако, его умирание может затянуться, а мне…
— Будьте же вы прокляты! — выкрикнул в этот миг Сэтору Мацуда.
Он взмахнул кистью, разжал пальцы и черный овал брелка взлетел вверх. В следующий миг прозвучал глухой взрыв, как будто взорвалась застоявшаяся фляжка с брагой. Вот только вместо браги по битуму разлетелось совсем другое вещество.
Я вздохнул и отвернулся. Шакко же продолжала смотреть, словно старалась запомнить мельчайшие подробности смерти своего заклятого врага.
— Сколько всего было. Сколько грязи, сколько смертей и всё только из-за одного ублюдка. Сейчас мир стал гораздо чище.
— Чище? Да в мире подобных Сэтору не один и не два… — покачал я головой.
— Знаешь, я думала, что будет облегчение, когда увижу его смерть. Я ждала этой секунды, но сейчас… Сейчас какое-то опустошение, как будто из меня вытащили застарелую боль, а вместе с ней и все остальные чувства.
— Чувства вернутся, а вот боль… Отпусти её. Твои родители отомщены, ты не должна больше мучиться. Если тебя это утешит, то смерть Сэтору ещё не конец — после смерти его ожидает одна очень властная особа. И могу тебя уверить, что она тоже отомстит за твоих родителей…
Шакко взглянула на меня глазами, полными слез. Несмело растянула губы в улыбке и вытерла глаза.
— Это… Пойдем, что ли? — тронул я её за плечо. — У меня ещё кое-какие дела остались…
— Пойдем. Мне сейчас срочно нужно пару литров саке и горячую ванну. Если хочешь — присоединяйся, — усмехнулась Шакко, опять продемонстрировав щербатую улыбку.
— Как-нибудь в другой раз, когда ты приведешь себя в порядок, — ответил я.
— Что-то я тебя не узнаю, Изаму Такаги. Тебе девушка предлагает перепихнуться, а ты морду воротишь.
— Эта девушка только что хладнокровно завалила врага! Вон его мозги на антенне болтаются!
— Раньше тебя это не останавливало, — покачала головой Шакко.
— Это было раньше, — вздохнул я. — Ладно, почапали. Дела ждать не любят.
— Скажи, Изаму… Это всё? — дернула за руку Шакко.
— Знаешь, сдаётся мне, что всё только начинается, — усмехнулся я в ответ.
Глава 32
— Господин Сато, — с поклоном начал я. — Я счастлив, что ваша кампания увенчалась успехом. Наши потери минимальны, а клан Хино-хеби-кай практически прекратил своё существование.
Всё по протоколу: сначала выказал своё уважение; потом отдал все лавры оябуну, тем самым превознося его над собой; и в конце ещё раз подчеркнул совершенное деяние. Да, без меня бы этого не случилось, но каждому приятно ощущать себя стратегом. А в свете грядущего разговора мне лучше умаслить оябуна прежде, чем выложить на стол горькую пилюлю.
Наша небольшая компания собралась в уютном кабинете оябуна. Помимо меня тут был сам оябун Казено-тсубаса-кай Кейташи Сато, его дочь вакагасира Мизуки Сато, сэнсэй Норобу, вакагасира Иширу Макото, сайко-комон Хамада Изао, Киоси, Ленивый Тигр и Малыш Джо. Шакко не пустили на собрание, решили пока помариновать её до выяснения истинных мотивов кицунэ.
Оябун, вакагасиры, сайко-комон и сэнсэй сидели в удобных креслах перед журнальным столиком, а мы, как самые младшие члены клана, стояли перед ними в легких полупоклонах. Сейчас я готовился к произнесению страшной вещи, которая может стоить мне если не жизни, то одного из пальцев точно. Но я был к этому готов.
— Признаюсь честно, Изаму, ты удивил меня, — кивнул оябун. — Сначала я не хотел поддаваться на эту сомнительную авантюру, но Мизуки поручилась за тебя головой. Должен сказать, что чуйка у моей дочери отменная.
— Да, я рада, что не ошиблась, когда вытащила этого чудика из битвы с тремя уродами Хино-хеби. А ведь они могли запросто убить нашего малыша, — поддержала с улыбкой Мизуки.
— И мне понравилось, как он разрулил всё дело с отцами убитых аристократов. Как он показал "пояс шахида" и сказал, что готов покончить с собой в любой момент. Конечно, в тот момент я испытал легкое беспокойство, но сразу понял, что пацан блефует. А вот отцы поверили. И вон как оно всё повернулось, — проговорил вакагасира Иширу.
— А после присоединения клана Хаганеноцуме-кай наши доходы почти в два раза удвоились, — поддержал сайко-комон Хамада.
— Я тоже горжусь своим учеником, — добавил сэнсэй. — Пусть он и редкий раздолбай, но такого отчаянного бойца у меня ещё не было. Он совершил свою месть и сделал это достойно!
К моим щекам прилила кровь. Всё-таки приятно, когда хвалят. Пусть даже и за то, что убивал и бил очень хорошо. И всё равно, приятно.
— Но не стоит забывать и про других его друзей, которые хотя и были в подчинении, но делали всё плечом к плечу, — дипломатично упомянул остальных оябун.
Теперь пришла очередь краснеть Киоси, Тигру и Малышу. Они потупились, только не начали ковырять носками новых ботинок дырки в дорогом паркете. Пришлось на них чуть шикнуть, чтобы оттаяли и вспомнили про правила приличия.
— Рады стараться, оябун Сато! — почти одновременно проговорили ребята и поклонились.
Оябун кивнул им и перевел взгляд на меня. На краткий миг я заметил признак тревоги на лице Кейташи Сато. Его глаза были открыты чуть больше обычного и напряжены, верхние веки подняты, а нижние растянуты. Всего лишь мгновение, но этого мгновения мне хватило, чтобы понять — оябун боится меня. В тот же миг он придал своему лицу прежнее невозмутимое выражение. И всё-таки чуточку прокололся.
Значит, сэнсэй был прав, когда говорил, что оябун испытывает передо мной страх. Он слишком не уверен в своем вакасю, чтобы доверить мне прикрытие спины. Кейташи каким-то звериным чутьем чувствовал, что если я и дальше буду состоять в его клане, то вряд ли это закончится чем-то хорошим. Ну да, может быть, я ещё повоюю, Казено-тсубаса-кай обретет невероятное могущество, но потом… Потом же мне этого будет мало. Вряд ли я усижу на жопе ровно, пока будет твориться несправедливость…
— Вы хорошо потрудились и на ваши счета будет перечислена благодарность Казено-тсубаса, — кивнул оябун сайко-комону.
Старший советник кивнул в ответ. Судя по его довольному лицу, бакшиш нам упадет немаленький.
Да всем из якудза Казено-тсубаса-кай от нашего наступления стало лучше. Многие выжившие из низшего состава Хино-хеби коленопреклоненно умоляли принять в состав победителей. Из старшего же состава почти никого не осталось — результат молниеносных атак и наступления моего "войска". Да, я всё спланировал, выверил и разъяснил, но самое главное… самое главное было в людях. Именно они не дрогнули, не предали, не выдали. Поэтому эффект неожиданности здорово сыграл нам на руку.