– Вытащил? – уже спокойно спросил командир.
– Ага, – кивнул я.
– Ну, ладно. Только больше из ячейки никуда, понял? И никому не говори об этом.
– Так точно, господин унтер-офицер.
– Тихо тут?
– Пока да, – подтвердил я. – Можно вопрос, господин унтер-офицер?
– Что?
– Мне сколько стоять-то? А то уже и есть, и пить хочется…
– Чего, сухаря с собой не взял?
– Никак нет, забыл сумку в блиндаже. Да и вода кончилась…
– Такой справный вояка и забыл? – недоуменно спросил унтер.
– Ну, да, – пожал я плечами, – и на старуху бывает проруха.
– На, держи! – с этими словами унтер протянул мне горсть сухарей, выудив их из кармана, и отцепил от пояса свою флягу.
– Премного благодарен, – я закинул сухари уже в свой карман и принял флягу. Закинув в рот один сухарик, чуть не переплевался. Унтер, видимо, вместе с табаком их таскает, горечь во рту появилась такая, что, прильнув к фляге, сразу выхлебал половину.
– Через пару часов смена будет, отдохнешь.
Унтер ушел, тихо, как мышь. Он и пришел так же, только в этот раз я его уже видел. Пожевав чуток сухариков, пришлось как следует почистить от табака, да водичкой сдобрив, продолжал вести наблюдение. Темно как в заднице, тишина стоит, лишь где-то в отдалении что-то грохочет, но даже сторону не могу определить, далеко. У немцев тоже тихо, иногда лишь доносятся обычные для войны звуки.
Два часа пролетели на удивление быстро, даже глаза не устали, как ко мне пришли. Тот же унтер привел солдата и разрешил покинуть пост. Побрел к блиндажу, был у нас свой, с перекрытием всего в один накат, укрытие от непогоды. Осмотревшись и найдя незанятое место среди солдат, просто приткнулся рядом. Мыслей в голове столько, что аж думать устал, пытался переключиться, выходило с трудом. Но усталость все же взяла свое и я отключился. Сколько спал, не имею представления, проснулся от тычка в плечо.
– Подъем, вояки, – все тот же унтер-офицер стоял рядом и скалился. – Поработать треба, айда.
Началось в колхозе утро с хреновой работенки. В полосе своего взвода мы собирали трупы, видели немцев, буквально в сотне метров от нас, занимались враги тем же самым. Похоронные команды работали вовсю, мы-то только собрали убитых, а уж другие бойцы их увозили на подводах в тыл, хоронить, наверное.
К обеду приперся довольный прапорщик, с надменным видом походил по траншее, а после выдал:
– Ну, что, рядовой, скоро получишь свое за самоуправство!
– Вы о чем, ваше благородие? – сделал вид, что не помню зла.
– Немцы утром парламентера прислали, требуют выдать преступника, подло убившего нескольких солдат и укравшего их оружие.
– О, так мне на войне еще и разрешение спрашивать нужно, чтобы врага убивать? – вновь начал заводиться я.
– А ты как думал? – даже удивился прапорщик.
– Ну, если свои сдадут, значит, отвечу.
– Что значит сдадут? Ты совершил преступление!
– У нас с вами разные взгляды на ведение войны, так что спорить бесполезно, ваше благородие. Но то, о чем говорите вы – просто вредительство и подлость.
– Спорить ты вообще не можешь, не положено!
– Так точно, – ответил я спокойно.
Прапор ушел, я начал лихорадочно обдумывать, что делать. Что же такое получается, меня что, фрицам выдадут? Свои? Млять, какие они тогда свои? Вопросов тьма, у меня и так еще культурный шок, а тут новое приключение. За что такое счастье? Почему-то отчаянно захотелось свалить. Не из окопа, а вообще. Тут, кстати, совсем не сложно оказаться за границей, близко все. Правда, денег совсем нет, копейки какие-то, но думаю, с моими знаниями и опытом не пропаду.
Только во второй половине дня за мной прибежал порученец из штаба, требовали явиться. Винтовку не оставил, нехай разоружают. В штабе было полно народа, увидел и врагов. Немцы, в прикольных своих касках с шишаками, стояли с гордо поднятыми головами и презрительно смотрели на меня. Винтовку-то сразу опознали. Я и не думал стесняться, встав по стойке смирно.
– Рядовой Воронцов, это вы уничтожили вражеских солдат и забрали их оружие вчера вечером? – тут же последовал вопрос.
– Так точно, ваше высокоблагородие! – отрапортовал я полковнику, командиру нашего полка. Мужик солидный, стройный, подтянутый, добавляли солидности шикарные усы и бородка, да и ордена на мундире не просто так, боевые. Да и узнал я его, фотографии в будущем видел, так как этот самый полковник через пару лет станет генералом Белой армии Марковым. Да-да, будет воевать против своего же народа, названного «красными».
– Они стреляли в вашем направлении? – Оп-па, а вопросец-то со смыслом! Все понял, вашсокбродь, не дурак…