Видимо, от спиртного я ощутил желание поговорить. Да и совместная пробежка от мутантов нас сблизила.
– Зачем девушек привлекать? Я в твоем возрасте уже знал, что, и главное, как делать… Все, получи и распишись, – сказал Трофимыч.
Он повертел мою голову, остался доволен работой.
– Нет, зачем ты меня ведешь в Зону? Только потому, что просили? – уточнил я.
– Ну да, молодой, не трусь. Попросили, я и согласился. Заметь – не сразу. Скидку мне сделали за проход. Знал бы, оставил тебя пить чай на кухне блокпоста, – сказал Трофимыч.
Есть хотелось, аж судорогой сводило живот. Спирт смешался с водой в моем желудке, и теперь по телу растекалось тепло. Именно в этот момент, впервые почувствовал за себя гордость. Да, тяжело по Зоне ходить, да, чуть не погибли, но я смог! Представляю, если рассказать, что завалили стаю тушек, одна из которых огромная, успели взобраться на вышку, почти коснуться крыши Зоны, и теперь прячемся в ее подвале – не поверят. Скажут: Кузьма мало того, что трус, так еще и сказочник.
Я вдруг понял, мне нравится делать вещи, от которых у других отвисает нижняя челюсть в изумлении.
Взял вату, смочил спиртом из баклажки и начал тщательно вытирать ладони от грязи и крови.
Как и предполагал, Трофимыч недовольно засопел. Ну, да, так бездарно тратить живительную влагу он считал расточительством. Это хорошо.
– Трофимыч, вот скажи, только честно, я что, плохо сегодня поход перенес? – спросил я.
Все же правду говорят, стопка делает из человека гордого петуха.
Трофимыч уже вскрывал ножом банку тушенки. Яркая наклейка с коровкой заманчиво предрекала вкусный шмат мяса вперемешку с жиром и сухожилиями. Последних, как всегда, намного больше мяса.
Трофимыч медлил с ответом. Засомневался, выбирает слова.
– Знаешь, ты, когда действуешь – то Кузьма, а вот когда начинаешь тормозить с принятием решения, – то, извини, солдатик, – наконец-то ответил он. Помолчал минуту, добавил: – без обид. Ты спросил, я ответил.
Теперь я взял паузу. Обидно такое слышать от человека, которого спас. Хотя, если бы сделал все верно, то и спасать не пришлось. Сложный выбор, как ответить. Послать?
– Ну, тогда за взаимную правду. Спорить не буду, так что, – я привстал с табурета и протянул руку.
Трофимыч отложил в сторону нож, вытер ладонь о бушлат и пожал. Крепко так пожал, будто мы заключили договор.
Под ногами грязь, в глубине мерцает аномалия. Я достал маленький складной ножик и начал есть, периодически запивая водой из бутылки. Все же, горд за себя. Я продолжал уминать тушенку, а огонь в лампе пожирал керосин и, по-моему, мы оба счастливы.
2
Трофимыч дернул еще порцию. Любит это дело? Во время учебы нас водили в музей уродцев. Страшное место, где жалко рожденных детей с патологиями, не совместимыми с жизнью. Вот их и консервировали в банки-колбы и заливали тремя-четырьмя литрами спирта. Думаю, сталкер от такой растраты огненной жидкости долго бы возмущался.
В качестве стакана он использовал маленькую рюмочку. Железная, с накарябанным чем-то острым изображением противогаза. Возможно, автор хотел показать лицо сталкера с одним из обязательных атрибутов. Противогаз, или как называли его мы – «презерватив», служил наказанием для солдата. Нет, я не про всякие извращения, а про самое простое ношение.
Выдавали его в холщовой сумке, на которую обязан прилепить дощечку с фамилией, и носишь ты эту сумку с собой. Она хоть и маленькая, но раздражает дико. Потерять нельзя, оставить нельзя, а использовать нам, не ходящим в Зону, случаев не представлялось.
Только при проверке, под крики старшины, надо успеть натянуть за несколько секунд презерватив на голову.
Я сидел спиной ко входу. Смотреть на морду «туши» отказывался, боясь, что вырвет.
– Трофимыч, – решил спросить я, – а в Зоне часто презерватив используют?
Сталкер замер в удивлении, даже не донес до рта кусок мяса:
– Кузьма, тебя нагло обманули, в Зоне нет проституток.
– Нет, на рюмке нацарапан противогаз. У нас его по-другому называют, – пояснил я.
– А! В мое время «хоботом» звали.
Трофимыч повертел рюмкой, свет от керосиновой лампы весело заиграл на боку.
– Это мне нацарапал друг. Хороший друг, который оступился и сделал ошибку. Я остановить его не успел, в тот момент далеко находился, – произнес Трофимыч с грустью в голосе.
Получается, он рюмку носит, как зарубку о прошлом. Интересно, а что за друг? Спрашивать я не стал, зачем человеку душу бередить. Захочет, сам расскажет. Однако Трофимыч продолжил разговор о противогазах.