— Ты голый! — возмутился Данил.
— Через одежду будет намного дольше, — пояснил Алекс.
— Я не буду прижиматься к голому мужику!
— Хватит упрямиться! Хочешь заболеть? Иди сюда, кому говорят! — начал заводиться Алекс. Данил зажмурился и помотал головой, а потом сделал пару неуверенных шагов навстречу Алексу. Тот сам преодолел разделяющее их расстояние и вжал Данила в себя. Сам он уже был сухим. Данил оставался в мокрых трусах, и из них влага уходила бы намного дольше, чем с его кожи, поэтому Алекс сказал ему снять трусы.
— Нет! Ты сдурел что ли? Чтобы ты меня тут голого!.. — Данил попытался вырваться, но Алекс удержал его на месте и сунул пальцы за край трусов. — Убери руки! Ты! Извращенец! — Данил стал активно брыкаться. Алекс все-таки справился с трусами и притиснул его к себе уже абсолютно голого. — Отпусти! Отпусти немедленно! — дергался Данил. Он чувствовал себя смущенным, обескураженным, испуганным, ощущая, как большой член Алекса вжимается прямо ему в задницу.
— Чего ты так вопишь? Сам чувствуешь — у меня не стоит. Я не покушаюсь на твою невинность.
— Еще бы у тебя стоял! Пусти! — не сдавался Данил.
— Не мог бы ты заткнуться и не рыпаться буквально пару минут? — шикнул на него Алекс. Данил сдался, подрагивая и борясь с острым желанием отстраниться и врезать Алексу чем-нибудь тяжелым по-голове. Через две минуты Алекс перевернул его, снова прижав к себе. Теперь его член впечатывался Данилу в живот и ниже, что было ни капли не лучше, чем в задницу. Данил едва дышал, считая секунды до того, как это все закончится. Когда Алекс наконец отпустил его, он обвиняюще выкрикнул:
— Это было так… Унизительно!
— Желаю, чтобы это было самым большим унижением в твоей жизни, — ухмыльнулся Алекс, натягивая свою одежду. Данил торопливо одевался рядом. Алекс сел на траву и поманил его к себе. — Теперь волосы. Тебя не унижает прикосновение к голове?
— Нет, если ты трогаешь ее не членом! — язвительно ответил Данил и плюхнулся перед Алексом, позволяя ему просушить свои волосы.
Алекс вытер блестящего пузатого карася о траву. Тот трепыхался и разевал рот, тараща круглые глаза. Алекс сунул рыбу в мешок, и они с Данилом продолжили путь. Данилу казалось, что его придавливает к земле — в воде собственный вес ощущался иначе, сейчас тело стало будто в несколько раз тяжелее. Ноги у него были словно свинцовые, он с трудом переставлял их. К счастью, через полчаса это странное ощущение полностью прошло. Карась бился в мешке, стуча Алекса по спине, но его это абсолютно не напрягало.
Через пару часов стемнело, и Данил стал подыскивать место для ночлега. Обычно они падали под ближайшим деревом, главное, чтобы земля рядом была относительно ровной и оставалось место для костра. Сегодняшняя жара должна была избавить лес от последних последствий ливня. Наконец можно было отыскать сухие ветки и развести костер. У Данила в животе урчало в предвкушении ужина здоровенным жирным карасем. Он шустро насобирал веток и развел костер.
Данил отрубил карасю голову, после чего она еще пару минут продолжала разевать рот, счистил чешую, распорол брюхо, выбросил рыбьи внутренности и кинул его зажариваться в котелке. К котелку ничего не пригорало, поэтому его можно было даже не смазывать. Впрочем, смазывать в любом случае было нечем. Через четверть часа карась был готов. Данил вытащил его из котелка, подождал, пока он остынет, и сунул Алексу под нос. Тот сказал, что пахнет вполне аппетитно, но есть отказался. Он хотел, чтобы рыба полностью досталась Данилу. Данил отщипнул небольшой кусок и сунул в рот, быстро жуя и выплевывая мелкие кости. Он осилил только половину карася. Под конец похрустел зажаристыми плавниками, объяснив недоумевающему Алексу, что считает плавники самой вкусной частью рыбы. Остатки карася Данил разделил на несколько частей, завернул в крупные листья и убрал в мешок.
Данил завернулся в свое одеяло и на корню пресек попытку Алекса присоединиться к нему. Сегодняшняя ночь была теплой, и в дополнительном подогреве действительно не было никакой необходимости. Алекс устроился в нескольких метрах от Данила, оперевшись спиной о дерево. Данил спал крепко, громко посвистывая — он дышал ртом, нос был наглухо заложен.
Утром у Данила болела голова из-за вязкого плотного комка в области переносицы. Температура больше не поднималась, и это радовало. Он несколько минут пытался отсморкаться, но ничего не получалось. Дышать можно было только ртом. Жара держалась и сегодня. Данил втягивал обжигающе-горячий воздух, во рту все пересыхало, и постоянно хотелось пить. Они шли вдоль русла Оби, и Данил то и дело подходил к реке, чтобы попить или сполоснуть лицо и постоянно потеющие руки. Ногам в ботинках было невыносимо жарко, и в итоге Данил разулся и пошел босиком. Он сразу понял, что это была не лучшая идея — за полчаса сбил ноги о камни и коряги, но обуваться был не намерен — земля дарила приятную прохладу.
К полудню Данил не вытерпел и упросил Алекса опять искупаться. Сейчас он согласился куда охотнее. Ночью у Данила температуры не было, и можно было не опасаться за его здоровье. К тому же, вода в Оби за два дня жары должна была как следует прогреться. На сей раз обошлось без такой унизительной для Данила сушки голым телом Алекса — солнце стояло в зените, и капли с кожи испарились буквально за несколько минут.
После Алекс сушил Данилу волосы.
— Зачем ты ныряешь, если потом придется сушить волосы, а ты не любишь, когда к тебе прикасаются?
— Так охлаждаешься лучше. И голова меньше болит. И на самом деле… — Данил замолчал, не договорив.
— Что?
— Ну… Я люблю когда головы касаются. То есть не то чтобы ее много кто касался… Вообще-то только два человека: дед в детстве мог потрепать в знак поощрения, и ты сейчас.
— Думаешь о нем, когда я сушу тебе волосы? — предположил Алекс.
— Нет. Я не думаю о том, кто это делает. Мне просто приятно. То есть это мог бы быть и кто-то другой… Наверное. Не обязательно ты.
Алекс особенно ласково зарылся пальцами Данилу в волосы и мягко помассировал кожу головы. Данил откинул голову и блаженно заулыбался.
— Ты милый, знаешь? — спросил Алекс после недолго молчания. Данил смутился. Он распахнул глаза, до этого зажмуренные от удовольствия, и растерянно смотрел перед собой. Ему никто не делал комплиментов, и Данил не знал, как на них реагировать.
— Милый в каком смысле? — тихо и немного гнусаво из-за заложенного носа спросил он.
— Ты искренний и открытый. Я нахожу это милым. Ты нет?
— Остальные не такие? — Данил считал, что он ведет себя как любой другой на его месте.
— Несмотря на то, что тебя не любят в поселении, ты не озлобился, а остался добрым и каким-то наивным. Ты неиспорченный. Чистый. Мне это нравится.
Данил покраснел. Алекс осыпал его комплиментами так просто, словно ему ничего это не стоило. Может, так оно и было.
— Ты тоже ничего, — выдавил из себя Данил. — В смысле, хороший человек. Насколько я успел тебя узнать.
— О, я просто замечательный! — мягко рассмеялся Алекс и помассировал Данилу уши, от чего тот залился краской еще сильнее. Алекс склонился к уху Данила и шепнул: — У тебя уши горячие. Кровь прилила, да?
— Это все ты виноват! — обиженно пискнул Данил. — Дразнишь меня! — и попытался вырваться из рук Алекса.
— Ничуть! — Алекс прижал Данила к себе и скрестил руки у него на груди. Данил тяжело дышал и не знал, что и думать. Правая рука Алекса ненавязчиво поглаживала его по груди, сам он горячо дышал Данилу в шею.
Неожиданно Данил ощутил мягкое прикосновение губ Алекса к свой шее. Он широко распахнул глаза и чуть не подавился воздухом. Прикосновение повторилось — чуть выше, потом снова — ближе к уху. Наконец Алекс прихватил губами мочку его уха, плавно скользя рукой по торсу к паху. Ошарашенный его действиями, Данил впал в ступор. Алекс повернул его лицо набок, дорожкой поцелуев прошелся от уха до щеки и чмокнул в здоровый уголок губ. Данил наконец опомнился и, задыхаясь, еле слышно выдавил из себя: