— Excellencies, — говорит она, оглядывая зал, сплошную стену темных тел. — Ministers, ladies and gentlemen.[15]
В этот же миг вспыхивает мощный прожектор, и она остается одна в океане света. По сетчатке пляшут белые пятна, она смотрит на них и тотчас оказывается беззащитной перед тем, о чем сегодня до сих пор не позволяла себе вспомнить. Потому что все случилось именно здесь. В этой стране, в этом самом городе семь лет назад случилось так, что она утратила способность выговаривать слова — кроме одного-единственного. Временная афазия, говорили врачи, когда она вернулась домой. Мигренеподобное состояние, которое провоцируется стрессом и ярким светом. Из темноты коридора она шагнула в зал, похожий на операционную, да, так все и было. Белый кафель на стенах и на полу. Белый свет от гигантской лампы над носилками. Единственное слово в горле: Альбатрос!
Движение в публике, она скорее ощущает его, чем видит, и понимает, что простояла молча несколько лишних секунд. Усилием воли вернув себя в настоящее, она смотрит на свой листок и прочитывает про себя первую строчку: Мы собрались здесь, чтобы поговорить о современном рабстве… Слова лежат на кончике языка. Глубокий вдох, приготовились…
— Альбатрос! — произносит она. — Альбатрос!
возможные сообщения [2]
пресс-релиз
Министерство иностранных дел
Отдел международного сотрудничества в области развития
13.10.2004
Министр международного сотрудничества Мэри Сундин на неопределенный срок ушла на больничный.
На это время исполнение ее обязанностей возьмет на себя министр иностранных дел. Что касается поездок, стоявших в рабочем графике Мэри Сундин на ближайшие несколько недель, в частности в Бурунди и Танзанию, то они откладываются.
Электронное письмо
от Каролине Свантессон
пресс-секретарю Лене Абрахамссон,
Министерство социального развития
Ты что-нибудь знаешь про афазию? Правда, что у Мэри она и раньше случалась? И что, это лечится? Вообще-то странно, но Хокан Бергман из «Экспрессен» говорит, что все правда. Он ведь работал в «Афтонбладет», когда она была там шеф-редактором, а теперь он тут, во Владисте, и всех достал.
От министра от самой внятного слова не дождешься. Не то чтобы большая разница по сравнению с тем, что было, но теперь она на все вопросы отвечает одим и тем же словом «альбатрос». Так что спрашивать я перестала.
Ой, зачем я только взялась за эту чертову работенку?
С наилучшими пожеланиями, Каролине
И каждый смотрит на меня, Но каждый — словно труп, Язык, распухший и сухой, Свисает с черных губ. И каждый взгляд меня клянет, Хотя молчат уста. И мертвый Альбатрос на мне Висит взамен креста. СЭМЮЭЛ ТЕЙЛОР КОЛЬРИДЖ[16]Электронное письмо
От Анны Гренберг
Сисселе Оскарссон
13 октября 2004
Дорогая Сиссела!
Long time no see.[17] Или в данном случае hear.[18] Не без усилий я сумела-таки раздобыть твой электронный адрес. Так вот, сообщаю, что у МэриМари во время посещения Владисты опять случился приступ афазии, как тогда, после несчастья со Сверкером. Говорить она совсем ничего не может (кроме одного-единственного слова, которым обозначает все что угодно), а насколько понимает речь, мне пока не совсем ясно. Она живет у нас дома уже несколько дней. Но: в пятницу вылетает домой, и я была бы крайне тебе признательна, если бы ты смогла ее встретить в Арланде и проводить к врачу. Не помнишь, кто тогда ею занимался? И не могла бы ты договориться с ним (или с ней) прямо сейчас?
Крайне огорчительно, что приходится просить тебя об этом, но ты знаешь ситуацию со Сверкером и что МэриМари совсем одна. Родных у нее нет, а ты с ней все-таки поближе. Я была бы также крайне тебе признательна, если бы ты пересилила свою неприязнь к Сверкеру до такой степени, чтобы позвонить ему (или помощнику) и сказать, что МэриМари заболела, но ничего страшного с ней не случилось. В смысле, чтобы зря не беспокоился. Он же знает, раньше с МэриМари такое бывало, и она выздоровела. Ей просто-напросто надо отдохнуть — в наше время министрам приходится нелегко.
А что касается остального, то должна заметить: на мой взгляд, очень печально, что мы потеряли с тобой контакт, я-то надеялась, Бильярдный клуб «Будущее» продержится всю нашу жизнь. Единственный, с кем мы встречались в последнее время, не считая МэриМари, это Магнус, посетивший нас в прошлом году, чтобы — как он сам выразился — во имя солидарности живописать трясину сексуального рабства. Наверное, будет какая-нибудь выставка про проституток. Или фильм. Перу это все крайне не нравится. Подобной солидарности, сама понимаешь, ему и так хватает. Кроме того, это может осложнить его взаимодействие с григирийским правительством. В общем, господина Халлина нам тут как раз даже многовато — чего не скажешь про вас, остальных. Я понимаю, конечно, МэриМари и Торстену не понравилось то, что Пер сказал тогда на Мидсоммар, но ты-то почему так отреагировала? Согласись, ведь эта их выходка была где-то даже жестокостью по отношению к Сверкеру.