Я достала CD-плеер и воткнула в уши наушники. Тут в гостиной зазвенел телефон, и папа крикнул, что это бабушка. Бабушка жила во Флориде, я её почти не знала. И тогда я нажала на плей, а они все потонули в музыке.
Да зачем мне вообще сдалась эта дурацкая семейка? Мама-то небось никогда ничего похожего не испытывала. Ей не понять.
Глава 20
– А куда мы едем? – спросила я папу.
– Увидишь, – ответил он.
После ужина папа предложил маме отвезти меня куда-нибудь. Чтобы я немного пообвыкла быть на людях, прежде чем отправиться завтра в школу.
Он свернул налево и остановился перед торговым центром. Прямо напротив нашей машины оказалась дверь в пышечную.
– Да ладно! Ты хочешь сводить меня в пышечную? – удивилась я.
Он отстегнул ремень и подмигнул мне.
– Только маме не говори.
В пышечной папа взял себе кофе и заварную вертушку, а мне шоколадный пончик с посыпкой. Мы прихватили свой поднос и сели у окна. Есть мне вообще-то хотелось неимоверно. Я ведь за ужином так ничего и не поела. И разговаривать отказалась. Слишком злилась.
Папа пригубил кофе и потёр виски. Мы сидели напротив друг друга. Вид у него был усталый. В конце концов он проговорил:
– Просто хотел проверить, как ты, дочурка.
Я промычала что-то невнятное, как будто у меня рот занят.
– Понимаю, тебе в последние дни нелегко. Сочувствую, Мэй. – Он обнял ладонями кружку и снова поднёс её ко рту. Потом медленно, осторожно подбирая слова, продолжил: – Просто хотел сказать тебе, что нам с твоей мамой ничуть не легче приходится. Нам ведь всё это тоже в новинку.
Вы могли пустить меня на концерт. И не пустили.
Папа откусил кусочек от вертушки, и по его лицу расплылась улыбка.
– Давненько не ел их, знаешь. У нашей мамы насчёт диеты строго.
– Да уж, в нашем доме все должны делать так, как она говорит, – пробурчала я, не поднимая глаз от тарелки.
Папа усмехнулся и продолжил жевать.
– Мама хочет как лучше, – беспечно ответил он. – И потом, ей ведь тоже когда-то было тринадцать.
Если она реально представляет, что я чувствую, то почему не может врубиться, насколько мне важен этот концерт?
– Почему она меня не отпустила? Не доверяет мне?
Папа вздохнул и откинулся на спинку стула. Обвёл взглядом пышечную. Вокруг было почти пусто, буквально пара посетителей да кассир за стойкой.
Он снова обернулся ко мне и сменил тему:
– Слушай, твоя бабушка сегодня звонила.
– М-м, как у неё дела?
Это была бабушка по маме. Но мама о ней не очень много рассказывала. Кажется, так близки, как я со своей мамой, они не были.
– Переживает за тебя, – ответил папа.
– Мм. – «Уж она бы меня тоже ни на какой концерт не пустила», – мрачно подумалось мне.
Папа больше ничего на этот счёт не сказал, а только взглянул на часы и заметил:
– Нам пора собираться. Мы же не хотим маму волновать, верно?
Я прикончила пончик и встала из-за стола. Папа галантно подал мне куртку, а потом положил руку на плечо и проговорил:
– Мы с твоей мамой всегда будем любить тебя, Мэй. Может, мы показываем это не совсем так, как тебе бы хотелось, но всё равно любим. Пожалуйста, не забывай.
Он сказал это искренне, было видно.
– Спасибо, пап, – ответила я и чмокнула его в щёку.
Он бросил взгляд на прилавок и усмехнулся.
– Как думаешь, может, прихватить пару пончиков на дорожку, а?
Я ухмыльнулась в ответ. Вот умеет он иногда попасть в самую точку.
Глава 21
Новости о том, что «4 Town» приезжают в Торонто, расползлись быстро. Утром следующего дня все в школе только об этом и говорили. И половина, похоже, реально собиралась на концерт. Везёт же людям. Из хороших новостей – моё отсутствие никто не заметил, как и новый цвет волос.
И Мириам, и Прия, и Эбби тоже поцапались со своими родителями. Никого из девчонок не пустили на концерт. Либо потому что музыка какая-то не такая (знакомьтесь, предки Эбби), либо мы ещё слишком маленькие (родители Прии), либо денег на билет жалко (Мириам).
На физ-ре мы активно жаловались друг другу на эту несправедливость. Физ-ра проходила сегодня на улице, мы играли в вышибалу.
Эбби разыграла перед нами сцену вчерашнего скандала с родителями.
– А потом они такие: это музыка для стриптиза! Да если и для стриптиза, то что? –Она прямо кипела от злости, не забывая, впрочем, уворачиваться от мяча.
Единственной, кому всё-таки удалось вы жать согласие, была Мириам, но билет ей пришлось бы покупать на свои деньги.