Затрещала кинокамера и появились кадры, как я в защитном костюме вхожу в комнату, где лежит привязанный к столу Матерый, с налепленными на тело датчиками.
— Вот сейчас ему вольют в рот слабоконцентрированный раствор «огневки». - начал комментировать я показ фильма…
— Есть еще выступление сотрудников зоны, по мерам предосторожности я не скажу ни имени, ни фамилии этих людей, но прослушайте, что они говорят.
Включили Валину запись. Она говорила хорошо и рассказала о «памелле», как она над ней начинала работать, чем это кончилось и как она перешла к «огневке».
— У вас есть вопросы? — спросил я после показа фильмов.
Поднялось много рук.
— Пожалуйста.
— Как вы бежали из зоны?
— «Огневка» вырвалась из лабораторных корпусов и прошлась по зоне. Через 5 часов после эпидемии мне удалось бежать.
— В зоне погибли все?
— Не знаю, но думаю, что остались и живые.
— Вам удалось создать бомбу?
— Зачем ее создавать, нужна ампула с вирусом, чтоб мгновенно заразить, например, реку Репин.
Вопрос задал майор, офицер Российской армии.
— Вы сейчас показали фильм, где роль отправителя играли вы. То что вы сделали это преступление. Вы не находите, что вы преступник и ваше место в тюрьме?
— В этой зоне мы все подопытные и те кто делает преступление и те кто являются жертвами преступления. Я могу вам доказать это.
Я снял рубаху и все увидели мое тело, пораженное желто коричневыми пятнами.
— Вот результат испытания на мне «Огневки».
Защелкали блицы. Меня просили повернуться.
— Вы говорили, что ни кто не выживает, а вы живы?
— Да выжил. Это был самый страшный период в моей жизни. Но я выжил из всех один, потому что знал свойства микроба и стазу принял решительные меры.
— А девушка, которая выступала, она не спаслась?
— Не знаю. Она осталась в зоне. — соврал я.
— А как вы собирались распространить «памеллу»?
— В эти вопросы я не был посвящен. Я в зоне недавно.
— Не вы ли выступали четыре года назад против бактериологического оружия?
— Я. Против меня тогда возбудили дело о разглашении военной тайны и мне за это дали 25 лет.
— Что вы ожидаете после этой конференции?
— Опять тюрьму. Дамы и господа, я думаю, мы закончим эту пресс-конференцию. Я еще не совсем оправился после пережитого. До свидания.
Раздались недружные аплодисменты. Несколько журналистов стали пожимать мне руки.
— Мы восхищаемся вами господин Борисов.
— Борисов мы вам поможем.
………………….
Они ждали меня у дома Сергея. Черная «Волга» услужливо распахнула двери и меня повезли к новым испытаниям.
— Задали вы нам работенку гражданин Борисов. — говорил мой следователь. — Такой международный резонанс, что допрашивать вас некогда, занимаюсь одними отписками. И срок у вас есть, и побег есть. По закону судить и добавлять срок надо. А тут вы устроили тарарам.
— Не забудьте еще, что я болен.
— Врачи вас обследовали. Вы здоровы.
— Ваши врачи ни чего не мыслят в микробиологии.
— А вообще это хорошую мысль вы мне дали, Борисов. Действительно, отправим вас на излечение. Я согласен Борисов, лечитесь. Может этот бедлам утихомирится и мы вами тогда займемся всерьез.
— Ничего не выйдет. Мне дали защитника.
— Посмотрим, Борисов. Идите, лечитесь.
Больница, как больница, только больше решеток и охраны.
Врач, Ангелина Федоровна, каждый раз обследует меня и качает головой.
— Господи, и зачем вас навязали нам. Вам нужны не терапевты, а специализированные в этой области врачи. У меня такое предчувствие, что это все добром не кончиться. У вас назревает кризис. Я не могу предсказать его последствия, но охрану около ваших дверей попрошу наше начальство, поставить.