— Горбатый, — кричу я, скатываясь с холма, — Там менты.
Горбатый бросился наверх. Он вернулся с нашими шмотками и бросил их в темную дырку лаза. Затем сам скрылся там. Через 2 минуты он вернулся, в руках у него был «шмайсер» и рожков 5 за поясом.
— Юрка, зарывай склад. Я попытаюсь их отвлечь. Пробегу леском, вон туда. Как закопаешь — иди на станцию, я потом приду.
— Ты с ума сошел Горбатый. Они будут стрелять.
— Я буду осторожен. Давай, Юрка, время нет.
Горбатый понесся, как лось через лес. Я схватил лопату и с яростью стал закапывать траншею. Через минут пятнадцать в стороне раздалась стрельба. Шум ее усиливался. Еще минут двадцать стреляют, а я уже закончил и выравниваю дерн. Бегу к соседнему шурфу и заваливаю его тоже. Стрельба реже, но она продолжается. Первый шурф тоже замаскирован.
Бегу по лесу к Горбатому. Стрельбы не слышно. Куда-то далеко зашвыриваю мешавшую лопату, бегу и бегу…
Горбатый лежит на животе, на вершине холма. Кругом стреляные гильзы. Поднимаю голову Горбатого.
— Юрка, — тихо говорит он, — Меня убили.
Я сажусь на корточки и кладу голову на колени.
— Что ж ты наделал, Горбатый?
Я глажу его волосы.
— Юрка, — он уже хрипит, — Бросай копать, мы уже давно взрос…
Горбатый затих, а я все глажу и глажу его волосы.
— Руки вверх!
Меня окружает толпа в милицейской форме. Я их не слышу. Я все шепчу: «Горбатый, что ты сделал?»
Николаев монотонно постукивал карандашом по столу.
— Так что теперь будем с вами делать, Самсонов?
— Мне все равно.
— Что вы там делали?
— Зачем вы убили Горбачева?
— Он оказал вооруженное сопротивление.
— Он муху не убьет.
Николае молчит, только стук карандаша отдается в ушах звуком молота по наковальне. После длительной паузы он продолжил.
— Я понял только через пять минут, что Горбачев отвлекал нас от тебя. Но остановить людей было невозможно. И вообще, я считал, что ты с грузом уже на станции и был ужасно поражен, увидев на холме.
— Я пойду домой, Сергей Николаевич.
— Иди, — вдруг согласился он.
Домой не пошел, а поехал к Ольге и выплакал ей всю горечь происшедшего.
— Юра, тебе уже много лет. Зачем и для чего ты рискуешь?
— Горбатый тоже высказал мне эту мысль перед смертью.
— Так что же ты решил?
— Пока ничего.
— Отдай ты им этот склад. Что нам делать с этим антиквариатом, картинами, янтарем и прочей мишурой. Продать никому невозможно. Это не Запад.
— Может ты и права, но Горбатый рисковал из-за этого склада и погиб. Только это мне и не позволяет сдать его.
— Подумай еще, Юра. Все, что вы нашли — это все государственные ценности, за кражу которых, бьют.
— Я подумаю, Ольга.
Мы похоронили Горбатого и на следующий день, утром, я взял переписку Геринга и пошел в Большой дом. К Николаеву меня пропустили быстро. В накуренном кабинете сидело три человека. Уже знакомый мне Виктор Афанасьевич, Николаев и моложавый капитан.
— Здравствуй, Самсонов, — приподнялся Николаев.
— Я пришел сдать то, что мы нашли с Горбачевым. Вот, возьмите.
Николаев взял документы, просмотрел и отдал молодому — Виктору Афанасьевичу.
— И что же там есть? Вы видели? — взволновано проговорил молодой, пробежав документы глазами.
— Там янтарная комната, картины, ковры, антиквариат.
В комнате наступила тишина. Документы перешли к капитану.
— Вы хотите передать нам склад? — спросил капитан.
— Когда поедем? — ответил я.
— Сейчас, — сказал Николаев, — Кузнецов, срочно вызовите солдат, машин пять с лопатами. Вы, — обратился он к молодому, — дозвонитесь до Эрмитажа, пусть вышлют двух экспертов, но примерно, через два часа, после нашего отъезда. Идите, подготовьтесь к отъезду.
Николаев поднял трубку телефона.
— Товарищ генерал, разрешите зайти по очень срочному делу. Да. Иду.
Я остался в кабинете один. Прошло полчаса. Влетел Николаев.
— Поехали Самсонов.
Опять едем впереди колонны, на газике. Сзади караван машин. Доезжаем до Бегуниц и сворачиваем налево, в сторону Волосова.
Вот и проклятый холм, едем к нему прямо по клеверу. Машины останавливаются. Мы выходим.
— Вот этот холм. Мы взломали дыру сзади, поэтому вход здесь.
— Кузнецов, — закричал Николаев, — оцепи это место.
Часть солдат по выпрыгивала из машин и цепью окружили холм. Другие с лопатами подошли к подошве холма. Я разметил участок и они начали копать.
Когда показались ворота, все сгрудились вокруг них. Меня отозвал в сторону Николаев.
— О янтарной комнате никому ни слова. Сейчас пойдешь с нами и покажешь, где эти ящики.
С яркими фонариками, только пять человек, шли проходами к заветным ящикам.
— Вот, — я показал на темные однообразные громадины.
Один из сопровождавших скинул уже выломанную крышку ящика и вытащил панель.
В свете фонариков янтарные плиты меняли окраску, становясь то оранжевыми, то красными.
— Это они, — сказал один из присутствующих.
— Кузнецов, — опять приказал Николаев, — Эти ящики сейчас вынести, в машины и срочно отвезти в управление. Как только освободишь место, приглашай экспертов. Оружие здесь есть? — обратился он уже ко мне.
— Да. Справа у входа. Ящиков пять, а слева — ящики с патронами, по-моему двадцать два.
— Хоть один ящик вскрыт?
— Да. Горбачев брал автомат.
— Ах да. Кузнецов, выноси ящики вперемежку с оружием. Нечаянно уроните ящик или крышку от него при выходе. Пусть все, кто у входа, увидят оружие. Говорите всем солдатам и окружающим, что выносите оружие. О янтарной комнате ни слова. Понятно?
— Так точно.
— Давай, действуй.
Закипела работа. Приехало еще несколько важных шишек. Походили по складу, по цокали языком.
— А это что? — спросил один из них, ткнув пальцем в наши с Горбатым шмотки, брошенные у пролома стены.
— Грабители, — ответил Николаев.
Они по возмущались и ушли.
ПОДСЛЕДСТВЕННЫЙ
Меня не отпустили. После того, как распотрошили склад, меня повезли в управление и посадили в камеру, где я просидел три дня. Наконец днем привели в один из многочисленных кабинетов управления. В комнате сидел, уже не раз встречавшийся со мной полковник, а за столом — гражданский с острыми и спрятанными глубоко под дугами бровей, глазами.
— Гражданин Самсонов Юрий Александрович. Здравствуйте. Я — ваш следователь Карманов Григорий Степанович.
— Как, разве я под следствием?
— Да, вот постановление прокуратуры.
Григорий Степанович протянул мне бумажку. Действительно, это было постановление о содержании меня под стражей.
— Но за что?
— За незаконное хранение оружия.
— Но у меня нет оружия.
— За незаконное хранение оружия в тайниках, базах, землянках и складах.
— Ничего не понимаю. Я отдал вам, причем добровольно, самый крупнейший склад и в благодарность меня загоняют сюда. Что за чушь?
— Хватит, гражданин Самсонов. Перейдем к делу.
Началась процедура дознания. После длительного установления моей личности, пошли главные вопросы.
— Как вы нашли последний склад?
— Откопали.
Следователь невозмутимо листал документы.
— А предыдущий склад?
— Откопали.
— Вот объяснительная майора Николаева Сергей Николаевича в которой говориться, что вы ему в присутствии двух сотрудников управления передали карту с координатами раскопов и некоторых своих баз. Вы передали карту?
— Передал.
— Значит ваш последний склад вы тоже взяли с помощью каких-то документов?
— Мы все копали, что бы что-то найти.
— Естественно. Я в этом не сомневаюсь. Перейдем к следующему вопросу. Вы находили на месте раскопов какие-нибудь документы?
— Да.
— И где они?
— Переданы Николаеву.
— Вот докладная Николаева, в который утверждается, что вы передавали ему документы по частям, когда вас ловили на месте преступления. Вы подтверждаете это?
— Я еще не видел документа в нашем государстве, запрещающего копать землю и поэтому не считаю преступлением вдруг неожиданно что-то раскопать. А то, что я ему передавал, так это степень нашего сотрудничества, между мной и КГБ.