Сглатываю сухой комок в горле, будто там перекатиполе с острыми шипами. Больно.
— Я сказала, что не буду перед вами раздеваться, — повторяю и едва сдерживаю порыв с криком броситься к двери.
Но нельзя дразнить хищника. А именно таковым и является Обласов.
— Почему? — спрашивает тихо. Почти вкрадчиво.
Дыши, Милана. Просто дыши. Другого сейчас тебе и не дано…
— Не хочу.
Мой голос похож на шелест. Твёрдо сказать не хватает смелости.
Но Обласов слышит. Он прекрасно слышит каждое слово в этой стеклянной тишине. И первый раз тоже всё услышал.
Он снова выдерживает паузу, а я чувствую, как у меня немеют от напряжения не только кончики пальцев, но и губы. Мышцы спины ломит от напряжения.
Обласов поднимается с кресла, не отрывая от меня пугающего взгляда.
— У меня есть традиция — трахать королеву красоты. Сегодня королева ты, девочка. Это значит, что трахать сегодня я буду тебя. И мне похую, чего ты хочешь, — к моему ужасу его пальцы ложатся на пряжку ремня и медленно начинают его расстёгивать. — Так что сними херово платье, встань на колени и отсоси у меня. Для начала.
3
Я превращаюсь в соляной столп. С ног до головы каменею.
Чувства обострены настолько, что мне кажется, будто моя обнажённая кожа на плечах ощущает прикосновение воздуха.
Я словно оголённый провод.
Мысли в голове мечутся.
Что делать?
Боже, что же мне делать?
Горло саднит. Я пытаюсь сглотнуть, но получается с трудом.
Чувствую, как по щеке сползает одна слеза, теряясь солью на губах.
Обласов прищуривается. Смотрит на меня со смесью удивления и раздражения.
— Ты чего сопли распустила, королева?
Это “королева” звучит с таким презрением, так уничижительно.
А всего меньше, чем час назад, я летала от гордости и счастья, что меня так назвали.
Титул Королевы Красоты!
Масштабный частный конкурс, в который инвестировали известные люди страны!
Для многих девушек он воспринимался даже престижнее, чем одноимённый международный.
И сейчас это “королева” как ком грязи в лицо.
— Я… — говорить невероятно сложно. Я буквально задыхаюсь от страха перед этим человеком, — я… не хочу этого делать. — Смотрю на него, чувствую, как глаза наполняются слезами. — Пожалуйста. Я не хочу…
Надеяться, что он услышит, что внемлет, не имеет смысла.
Ему плевать на мои просьбы.
У него ведь традиция — трахать королеву. Так он сказал.
Я перестаю дышать, когда Обласов, негромко хмыкнув, делает ко мне неспешный шаг. Тихо вскрикиваю, когда его жёсткие пальцы сжимают мои скулы.
— А о чём ты думала, девочка, когда шла на этот конкурс? М?
— Я просто… — он сжимает скулы чуть сильнее. Не могу сказать, что мне больно, скорее унизительно, но я настолько заледенела от страха, что сопротивляться не решаюсь.
— Просто что? — чеканит каждое слово. — Ещё скажи, что ты не в курсе, зачем тёлки туда идут — продать себя подороже. Найти спонсора, который будет содержать их и пользоваться сладкой дыркой, когда вздумает и как вздумается.
Он убирает руку, но не отходит. Продолжает гипнотизировать взглядом, стоя так близко, что я отчётливо слышу лёгкий запах алкоголя от него и нотки парфюма.
— Я ничего такого не хотела, — шепчу, опустив глаза, его взгляд давит так сильно, что даже в лицо ему смотреть сложно. — Я не собиралась участвовать. Подруга повредила ногу прямо перед конкурсом, и попросила занять её место.
— Подруга, говоришь… — тянет. — Рыжая такая, на хорька похожа?
Богдана действительно рыжеволосая, а лицо у неё узенькое, нос острый. Но… откуда он знает её?
— Сучку ведь предупреждали, но она грамотно соскочила. Ладно, с ней потом. Не суть.
Предупреждали?
О чём?
Что значить с ней потом?
— Как тебя зовут? — мне кажется, голос мужчины становится немного мягче. Это даёт хоть призрачную, но всё же надежду, что он меня отпустит.
— Милана.
— Ми-ла-на, — протягивает, и у меня появляется стойкое ощущение, что он только что испачкал моё имя. — Ты целка, что ли?
Снова не выдерживаю его взгляд и опускаю глаза, кивнув.
— Минет когда-нибудь делала?
Машу головой отрицательно, не поднимая глаз. Щёки заливает жаром, колени становятся совсем слабыми.
Обласов не комментирует. Медленно обходит меня и останавливается сзади.
Я чувствую его. Ощущаю его давящую, опасную близость каждой клеточкой.
Снова на ум приходит ассоциация, что я бабочка, только не приколотая к стене, а попавшая паутину к жуткому пауку.