— Замри, — говорит Обласов. — Ты слишком узкая, я больше не могу, Мила. Слишком долго тебя хотел.
Не сразу понимаю, к чему он ведёт, но замираю, как и сказал, а он просовывает руку мне под живот прижимает к себе ещё плотнее и начинает толкаться быстрее и интенсивнее.
А потом резко выходит, и я вздрагиваю, когда на спину мне проливается что-то горячее.
Сперма.
Конечно, это она. Я это понимаю, но почему-то получается как-то неожиданно.
Обласов обваливается рядом на диван, тяжело дыша. Я же лежу, не двигаясь. Но не могу удержаться, чтобы не посмотреть на него украдкой.
Мужчина лежит, прикрыв глаза. Он восстанавливает дыхание, а я будто подглядываю за ним. Профиль резкий, прямой, чётко очерченная челюсть, тонкие губы. Короткая щетина не такая уж и чёрная, как мне показалось в первый раз. Скорее даже с лёгкой каштановой рыжиной.
Обласова не назвать громоздким качком. Он не худой, но и не медведь. Крепкий, поджарый, под гладкой кожей с пигментной россыпью на плечах, угадываются подтянутые мышцы. На груди кудрявая поросль, которая спускается к животу и ниже, но туда я даже после случившегося посмотреть не решаюсь.
— Сейчас дам полотенце, — Обласов встаёт и натягивает брюки прямо на голое тело без трусов, на минуту исчезает из моего поля зрения, а потом чувствую, как он накрывает мою спину мягкой тканью и аккуратно вытирает.
Я сажусь и ощущаю острое желание прикрыться, но моё платье далеко, а на диване даже покрывала нет. Обласов ловит мой взгляд, идёт, поднимает моё платье и отдаёт мне.
— Спасибо, — прижимаю платье к себе, прикрываясь.
Чувствую себя растерянной. От былого возбуждения не остаётся и следа, и мне становится холодно. И стыдно.
Глубоко в душе мне отчаянно хочется, чтобы Демьян (Игоревич?) мне что-то сейчас сказал, как-то успокоил, возможно.
Но он молчит.
Распахивает одно из окон и достаёт пачку сигарет. Прикуривает и глубоко затягивается.
Я подбираю с пола своё бельё и натягиваю его. Замечаю на бедре небольшое пятнышко крови, но оно совсем маленькое. Надеваю платье и поправляю волосы.
Руки немного трясутся, ноги тоже. Сложно стоять в туфлях на каблуках — колени будто ватные.
— Я хотела бы вернуться в общежитие, — первой нарушаю тишину, остановившись чуть за спиной мужчины. — Если вы не против.
По имени и на ты я так и не смогла решиться назвать Обласова.
Чуть обернувшись, он смотрит на меня, прищурившись. Я уже задерживаю дыхание, переживая, что не разрешит.
— Хорошо, — кивает и снова затягивается. — Поезжай. Виталий отвезёт. Завтра вечером я занят, пришлю за тобой в выходные. Вопросом брата займусь сегодня.
В ответ ничего не говорю от внезапно подступившей к горлу горечи. Киваю, сглотнув, разворачиваюсь и иду к выходу с террасы. Хочется бегом побежать, но ноги сейчас очень неустойчивы.
Когда наконец выхожу в коридор, приваливаюсь спиной к стене и зажмуриваюсь. Подступают горячие, совсем нежданные слёзы.
Я чувствую себя грязной и использованной.
Шлюха, расплатившаяся за услугу, не более того.
Хотя… чего я ещё могла ожидать от того, кто покупает и коллекционирует королев красоты? Не был груб — и на том спасибо.
_________________
Друзья, на мой роман "Училка и криминальный авторитет сегодня скидка":)
Найти книгу можно по ссылке ниже или в моём профиле
https:// /ru/book/uchilka-i-kriminalnyi-avtoritet-b460823
29
— Так, хорошо, отлично… — комментирует фотограф. — Давай, малышка, подними подбородок чуть выше.
Делаю как он сказал, но испытываю дискомфорт от этих всех “детка”, “малышка”, “куколка”. Ещё куда ни шло “цапелька” от гримёрши, а вот всё это дурацкое сюсюканье от мужика-фотографа мне совсем не нравится.
— А теперь прогни спинку, — щёлкает затвором несколько раз с разных ракурсов. — Это сильно, плавнее прогнись. Теперь чуть лёгкую улыбочку и опусти ресницы.
Я правда стараюсь. Но чувствую себя паршиво при всём этом. Мне нравилось позировать на фото, когда их делали подруги, потом выбирала лучшие и выставляла в соцсети. Большинство молодёжи сейчас так делает. Но вот эти изогнись-прогнись под специально выставленным светом и командующим фотографом мне не нравятся.
Однако, деваться некуда. До окончания контракта ни много ни мало — одиннадцать месяцев.
С облегчением выдыхаю, когда мы наконец заканчиваем. Я переодеваюсь в свою одежду и иду к зеркалу, чтобы подтереть лишний макияж, а фотограф что-то говорит моему менеджеру Валентину.