— Мам, чем помочь? — спрашиваю негромко.
— Да я уже всё сделала, Мил. Поставь салфетки на стол и солонку с перечницей. Ой, ещё хлеб в корзинку переложи.
Ставлю на стол салфетки и подставку с солонкой и перечницей, потом достаю корзинку и распаковываю хлеб у стола.
— Милка, ты почему ничего не говорила? — шикает мама, не выдержав. Понимаю, что у неё уйма вопросов. — Такой мужчина. Старше, конечно, но вполне приятный. Сколько ему?
— Тридцать пять, кажется, — на маму не смотрю. Зажим на пакете с хлебом никак не хочет поддаваться.
— Ну… знаешь, дедушка Миша старше твоей бабушки был на пятнадцать лет. Но прожили душа в душу до самой смерти.
— Мам, — скашиваю на неё глаза. — Ну чего ты сразу про “прожили душа в душу”… У нас ещё…
— Поняла-поняла, дочь, — подмигивает мама. — Всё только обрисовывается. Но знаешь, Мил, то что он приехал знакомиться, говорит, что настроен серьёзно. Но решать только тебе, солнышко. Всегда только тебе. Нравится — поддержим. Не нравится — мы всегда за тебя.
Хочется обнять маму и поблагодарить за поддержку, за то, что на моей стороне. Всегда. Но… лучше ей не знать, что в этом случае я ничего не решала и не решаю. Так уж сложилось. Но родителям душу рвать я этим не стану. Спасибо Обласову, что с уважением, хотя бы показным, к семье моей отнёсся, а не утащил за волосы на глазах у родителей.
— По твоему мнению, у вас уже достаточно серьёзно, чтобы лететь вместе в отпуск? — тихо спрашивает мама.
— В отпуск? — смотрю на неё непонимающе.
— Ой, это, наверное, был сюрприз, — она закусывает губы и бросает взгляд через плечо на болтающих возле кладовой отца и Обласова. — Демьян сказал, что хочет забрать тебя завтра утром и сразу на самолёт.
Вот это заявочки. А меня он спросить не захотел? — возмущаюсь внутри, но предательская дрожь бежит по ногам. И совсем не потому, что я бы хотела побывать на заграничных курортах…
32
Лежу и смотрю в потолок. Сердце бьётся быстро, пульс точно не даст уснуть.
Да и какой там сон…
Дверь в спальню я заперла, чего почти никогда не делаю, потому что ни родители, ни Стасик никогда ко мне не врываются, всегда стучат. Но сейчас мне так спокойнее, хотя я и не думаю, что Обласов настолько безумен, что припрётся ко мне в спальню.
Это было бы уже совсем дном…
Переворачиваюсь на бок и подтягиваю колени к груди. Не могу уложить в голове всё произошедшее сегодня, весь этот странный вечер.
Демон очаровал моих родителей, заставив их поверить, что мы с ним красивая пара, а он такой весь принц на белом коне. Вёл он себя вполне естественно, даже улыбался иногда. Но меня не покидало ощущение, что вся моя семья — заколдованы.
Сама же я весь вечер просидела как на иголках. На Обласова старалась не смотреть. Мне кажется, мама это заметила, но решила, что я просто взволнована.
— Вылетаем завтра в восемь. К шести будь готова, — поставил меня в известность Обласов, когда я вечером вышла покормить собаку во двор, а потом напоролась на него в сенях. Он стоял один и курил. Расслабленный и спокойный, одна рука в кармане брюк, рукава рубашки привычно закатаны. Такой себе хозяин жизни.
— Мне на работу в среду.
— Я решил этот вопрос.
Вот зачем он лезет в мою жизнь?
Сделал своей девочкой по вызову, но зачем проникать, словно яд, в другие сферы? Отравлять всё своим вмешательством, менять, как ему хочется, подстраивать под себя.
Кто ему это разрешил? Кто дал такую власть?
Он и так достаточно влез, зачем соваться даже туда, куда не нужно? Чтобы подчинить полностью?
— Не переживай, Мила, это обыкновенный отгул. Тебя не уволят, если сама не захочешь уйти. И много вещей не бери, если что-то понадобится — купим.
Конечно, купишь. Ты ведь привык покупать всё.
Дорого.
— Понятно, — я только кивнула и ушла.
Спорить с ним было бесполезно, тем более, могли услышать родители.
Будильник будит меня в четыре тридцать. Я иду в душ, а потом выхожу на улицу. Мама уже выгоняет корову из сарая, чтобы та шла в стадо на пастбище. Ворота открыты, и я вижу, что отец и Обласов возле машины что-то обсуждают. Последний уже полностью одет и выглядит собранным, ни тени сонливости.
Интересно, в обычной жизни он тоже рано встаёт?
Меняю воду собаке на свежую и собираюсь помочь маме выгнать гусей в загончик, но она мне не разрешает.
— Дочь, иди собирайся, вам же скоро ехать в аэропорт.
Мама снова смотрит пытливо, желает убедиться, всё ли происходит так, как я того и хочу.
— Хорошо, — улыбаюсь маме максимально искренне и иду собираться.